7 / 20
Кирле — в боку и груди все время кололо, стояла боль, рабо
тать он почти не мог...
А хозяин сунул Кирле двадцать рублей и сказал:
— Ну, Кирле, син авыр кеше... Ме сине егерме танке акча
та. 0йга кай... Син мине кирэкми хэзер...*
Вернулся Кирле домой покалеченный. А вскоре умер отец,
через год за ним ушла мать. Помаялся Кирле один, помаялся —
и женился, взял ту же девушку, которую приглядел еще бу
дучи здоровым. Кедерне хороша собой, сильная, работящая, а
он больной, немощный... Понимает Кирле, как ей трудно жить
с калекой, жалеет ее и начинает пить. И что? Умирает Кедерне
прямо после родов. Хорошо хоть Кергури здоровым родился, а
себя она извела непосильным трудом, как сказал доктор: даже
в ночь после родов Кедерне месила тесто на хлебы и...
Вот так и сгорела любимая, сильная Кедерне, как вот эти
угли, рассыпалась золой...
Скрипнула калитка, и Кирле прильнул к окну. Наконец-то
Кергури пришел, поговорим сейчас, потолкуем...
В дверном проеме показался крепкий рослый парень. Сняв
с головы малахай и стянув с себя овчинный полушубок, ки
нул их к печке, а руками прильнул к горячим кирпичам — за
мерзли.
— Слышь, Кергури, вы там супротив Никандр Иванча чего
ни то не затеяли? — Кирле не собирался начать разговор по
добным образом, но выпалил именно так. — Ты не шути, сы
нок, с Никандр Иванчем шутки плохи. Знаешь, что будет, коль
с ним свяжешься, дуралей ты бестолковый.
Крепко намеревался Кирле отругать сына, но... Что это у
Кергури с глазами? Почему они так и пронзают его насквозь
таким недобрым взглядом?
Кирле прежде как-то не доводилось говорить с сыном, гля
дя ему прямо в глаза. Сейчас же им поневоле пришлось разго
варивать с глазу на глаз, и отец увидел, что перед ним стоит
вполне взрослый человек, крепкий, красивый, с уверенным
взглядом. И человек этот — его сын. Когда Кирле назвал его
«дуралеем», взгляд Кергури стал еще жестче. Заметив это, Кир
ле тотчас поменял тон, злость на сына куда-то улетучилась, и
он виновато сказал:
— Ты не сердись, сынок, не сердись... — Кирле смущенно
* Ты теперь больной человек... Вот тебе двадцать рублей... Ступай домой,
ты мне такой больше не нужен...
(татар.)
52