4 / 20
ни хлеб в амбары набивают, а этому в рот нечего положить. Вот
и пожалел его Никандр, одолжил до будущего урожая десять
пудов, а там, конечно, возьмет все тринадцать. Так что Кергури
крыть нечем — сейчас Никандр пойдет к его отцу и договорит
ся: я с тебя долг не стану брать, а ты сына своего урезонь, а то
он уж больно зарвался, так нельзя, потому как человек без че
ловека не может жить, авось и мы вам сгодимся, а вы — нам...
На том и успокоился Никандр. Смежил веки, закутался в
тулуп, пытаясь уснуть. Жена в полусне что-то пробормотала;
месяц больше не заглядывал в окно — куда-то скрылся, и в
доме стало темнее; за печкой завозились мыши, и с полатей
тотчас спрыгнула кошка, спавшая рядом с Клавье...
Но ничего этого не слышит Никандр — к нему снова при
шел отец:
— Эх-х, трус ты, трусишка... С голодранцами дружбу водить
надумал?.. Иль тринадцать-то пудов в своем сусеке лишние?
Да-а, надо было тебя маленького чаще лупить... — Потрясая
кулаками, отец опять скрылся за иконами. На сей раз он пока
зался Никандру злее и страшнее прежнего: глаза круглые, бе
зумные, так и пышут огнем, словно горящие угли...
Нет-нет, не пойду я к отцу Кергури, к этому голодранцу.
Ни за что не пойду. Да и зачем терять тринадцать пудов? Иль в
своем сусеке им теснее, как говорит отец? А с Кергури можно
поговорить и по-другому: поломать хилому воробышку ножку
не так уж и сложно. Взять и поломать, и пускай прыгает на
одной ноге туда-сюда, а присесть нигде не сможет. Так и заги-
нет где-нибудь меж бревен...
Кошка вылезла из-за печки с мышкой в зубах. Оглядев уже
светающую избу, забилась под стол и с урчаньем и хрустом
принялась пересчитывать мышиные косточки. Больше не слышно
никаких других звуков. И вдруг кошка оставила добычу и при
слушалась, подняв голову кверху — к полатям: оттуда донес
лось сонное бормотанье Клавье: «Ну зачем, зачем тебе идти к
ним... к красным? Чего тебе там надо? Кергури, не ходи к ним,
умоляю, не ходи, Кергури...»
Наверное, кошка подумала и удивилась: с кем это Клавье
разговаривает? Ведь кроме нее, кошки, рядом с ней никого не
было?..
А Клавье продолжает бредить во сне, но ее, к счастью, никто
не слышит: все спят.
...Немало лет прожил на свете Кирле — к шестидесяти год
кам приближается. Много и многих повидал-повстречал, но та
49