43 / 486
И теперь хозяйство Кандюка раскинулось на площади
двух огородов. Вокруг домов и двора он насадил огром
ные тополя и вязы — уберегут в случае чего от пожара да
и от людского глаза. Вымахавшие до небес деревья день и
ночь шумят, как настоящий лес. Из плотно стоящих друг
к другу домов на улицу смотрят широкие веселые створ
чатые окна — в деревне таких больше ни у кого нет! У
обоих домов два одинаковых крыльца, словно крылья од
ной птицы: и форма, и окраска у них одна и та же. Сту
пени широкие, крутые, каждую субботу их надраивают
песком да мылом, и оттого они желтее яичного желтка.
Ко всем дверям приделаны медные ручки, их тоже регу
лярно начищают мелом, и блестят они на солнце не хуже
червонного золота.
— Эка невидаль, тут и не знаешь, в какую дверь вой
ти! — набравшись смелости, проговорил молчавший по
чти всю дорогу Шерккей.
— Я тоже не знаю, через какую дверь тебя впустят, —
отозвался Урнашка. — Я так хожу вон через ту, малень
кую, что возле крыльца.
— А и с этой стороны тоже вроде как должна быть
маленькая калитка, а? — забеспокоился, задергался Шерк
кей.
— Эта калитка для батраков, — усмехнулся Урнашка,
видимо, все же не причисляя Шерккея к таковым. — А
там еще одна, совсем маленькая была, ты ее поди и не
заметил — так эта для сторожа. Ее с улицы даже и не
заметно.
— Бисмилле!..* А на что ж столько калиток-то, не
пойму я, на что? — удивился Шерккей.
Пройдя под источающими пряный запах тополями, они
остановились в центре фасада. В это время распахнулось
крайнее окно, и в проеме показалось лицо с курносым
носом. То был сам хозяин — Кандюк, с короткой седой
вьющейся бородой и широкой лысиной, в которой отра
жались лучи солнца. Он не стал утруждать себя объ
яснениями, а лишь ткнул указательным пальцем, в ка
кую дверь им войти. Шерккей сразу этого не сообразил и
продолжал топтаться на месте, пока Урнашка не указал
ему:
— Вон через то крыльцо тебе велено пройти!
Шерккей, приговаривая вполголоса: «Нам бы и через
калитку самую маленькую сошло бы», — посеменил к
‘ Господи! — тюркск.
39