93 / 180
только катер—всех отправим,—сказал Самарин, з ажиг ая
папиросу.
За перегородкой снова послышался кашель и синлая
ругань военврача...
Начальника медсанбата отправили до утренней зари.
К катеру его отнесли Девочкин, Самарин и сестра, кото-
рую накануне Самарин видел на берегу. Военврач с ис-
худавшим, побледневшим лицом лежал молча, без дви-
жений, вздёрнув кверху небритый худой подбородок.
«Как это он работал до сих пор?»—подумал с удивле-
нием Самарин.
Врач, человек уже немолодой,- повидимоаду,
так
предай делу, что, будучи больным, довёл себя на работе
до истощения. Он хорошо понимал, что ему не придётся
возвратиться. Чтобы в последний раз взглянуть на род-
ной город, он хотел было приподнять голову, но не смог
— Все!.. Несите. Катер, наверное, торопится... Будьте
здоровы. Побеждайте врага...—прохрипел он.
Самарин вернулся на медпункт. Не заходя в блиндаж^
он прислонился к наружной стенке н задумался.
Снег перестал падать. Небо, как и прежде, было мут-
ное, хмурое. Берег под снежным покровом был буровато-
серым, как солдатская шинель. Волга—чёрная, чёрная.
Воспоминания нахлынули на Самарина.
...Память его не сохранила теплоты родительской
ласки. К тому времени, как он начал сознательную
жизнь, родители его умерли. Он рано начал трудиться
куска хлеба ради. Его тогда не называли ни Иваном Де-
мидовичем, ни Самариным, а просто Ванькой или паца-
ном. Воспоминания об этой поре его жизни не доставляло
ему радости—только тревожили сердце. Но выбросить всё
это из памяти—он не мог. До пятнадцати лет, вместе с
добрейшим стариком-чувашем дедом Васюком, он зажи-
гал бакены на Волге. Не забываемы были ночи, проведён-
ные на берегах Волги, у костра или под палаткой. Впо-
следствии, до самой гражданской войны, он работал
грузчиком на баржах, на причале купца Самсонова...
Над головой пролетел «По-2». Сбросив три-четыре
малокалиберные бомбы над нижним мысом, он повернул
обратно.
В то мгновение, несколько ниже блиндажей медпунк-
та с треском стали рваться мины. Мерзлые комья земли
посыпались на стены блиндажа.
89