118 / 180
В двух-трех шагах от него стоял, улыбаясь, Холмов. Уви-
дя Бирюкова, он, почему-то, тотчас перестал улыбаться.
— Виноват, товарищ подполковник. Я обознался,
простите
4
— Привет, Холмов.—Бирюков засмеялся.—Или
не
узнаёшь?
— Товарищ подполковник!—На лице Холмова снова
заиграла радостная улыбка.
— Посмотреть сзади—вы стоите, а как повернулись...
Нет, вы не подумайте что-нибудь. Я бы узнал, да здесь
темновато.
— Нет, нет, и сам хорошо знаю... Ты по какому делу
сюда попал? Или перевели?
— Вот именно. Снова буду воевать. «Бомбёром» сде-
лали. Хотел попасть к вам, да сказали, что вы в госпи-
тале, я и прибыл сюда, в штаб.—Он снова улыбнулся и
достал из кармана блокнот:
— У меня для вас хорошая весть, товарищ подпол-
ковник.
— Какая?
Холмов достал из блокнота маленькую фотокарточку
и протянул её Бирюкову.
— Узнаете?
Это был портрет Жени. Он сидел прямо-прямо, и как
будто о чем-то сосредоточено думал. Сердце Бирюкова
сжалось. В его памяти сын его никогда не возникал та-
ким печальным. Он помнил Женю всегда весёлым маль-
чиком.
— Нашёл, товарищ подполковник. Сейчас он в Ци-
вильске, у моей матери. Ходит в школу, в первый класс.
Учится на «отлично».
От наплыва чувств Бирюков сначала не мог произне-
сти ни слова. Мог ли он надеяться—после того, как Хол-
мов привёз из Ленинграда тяжелую весть,—что найдётся
Женька, хотя бы один только Женька!
— Уж и не знаю, как отблагодарить тебя, Миша
Спасибо!—Глаза
Бирюкова
затуманились.—Спасибо.
Один только Женька и остался теперь у меня... Отлично
учится, говоришь?
— Растёт. Увидите—не узнаете.—Холмов снял е
крючка свой реглан и стал одеваться.—Простите, това-
рищ подполковник, я тороплюсь: батя сказал — полетим
на «Петлякове».
114