76 / 201
В избе тихо-тихо. Только сверчки за печкой ведут овою не-
прерывную трескучую пеоню да в дворовое окно безжалостно
бьет холодный ветер. От него изба уже вовсе выстыла.
Но утром потеплело — окна начали оттаивать, сразу посвет-
лело. Я быстренько натянула штопанные-перештопанные шерстя-
ные чулки, онучи, сохман, повязалась сестриным пестрым плат-
ком и—на улицу.
Погода в самом деле совсем потеплела, даже капели с крыш
зашлепали. А снег под ногами будто ватный, мягкий и топкий.
•Ветра совсем нет. Прямо весна.
А вот и мои Анук и Семук—они катаются на салазках возле
околичных ворот и, видимо, довольно долго, так как снег на
•горке крепко утоптан. Я бросилась домой за санками, и мы ста-
ли весело барахтаться в мягком снегу. Не заметили, как солнце
перевалило за полдень.
И тут на полевой дороге показалась целая вереница запря-
женных саней. Въехав за околицу, они потянулись к церковной
площади. На каждой подводе сидело по три-четыре мужика.
— На церковный сход едут,—объяснил Семук.—К нам дядя
из Аксар заедет, я пошел домой.
И, волоча за собой салазки, направился к дому. Вскоре
ушла и Анук—ее позвал отец. Одной мне стало окучно, и я тоже
побрела домой.
Мать уже вытопила печку, и они, обжигаясь, едят с сестрой
горячую картошку с капустой. Я с ходу подсела к ним, а потом
снова вышла на улицу. Но там ни Анук, ни Семука не было.
Тогда я стала кататься по дороге и незаметно для себя добра-
лась до дома дяди Степана. От них до церкви— рукой подать.
Оттуда доносится разноголосый мужской говор, шум, руга-
тельства. Забросив санки к ним во двор, я с оглядкой пошла
к церкви. А там такой мелкоты, как я, уже полным-полно.
И очень много подвод, прямо вокруг всей церкви. Народу как
на базаре. Люди входят и выходят из церкви. Я притулилась
к каменному привратному столбу и стала наблюдать за всем,
•что происходит. Недалеко от ворот прохаживается, скрипя бле-
стящими на солнце кожаными сапогами, стражник. Вот к нему
подбежал церковный староста Иванюк. Без шапки, со смазан-
ными деревянным маслом волосами, он распахнул
крытую
синим сукном шубу и, размахивая руками, что-то сказал страж-
нику. Потом оба окрылись в церкви. А оттуда вырывается такой
гул, будто пчелы гудят в улье. Через минуту-другую стражник
снова появился в дверях и не один—он толкал в шею одетого
в рваный, перепоясанный мочальной веревкой азям мужика,
беспомощно тискавшего в руках истрепанную заячью шапку.
71