8 / 58
Санька стал лихорадочно записывать в нотную тетрадь.
Набросав несколько фраз, он остановился — можно
было теперь не спешить, тема «поймана за хвост», не
уйдет. Но что же послужило источником? Ведь он про
сто физически чувствовал его здесь, буквально под но
гами. Ах да, вспомнил! Еще в детстве ему казалось,
что именно на этом месте давным-давно происходили
события важные и героические. Грезилось, будто древ
ний богатырь отдыхал на этом склоне после битвы, и
родина, с ее небом и землей, с травой и облаками,
склонялась над его телом, остужая усталое лицо, не
жными касаниями исцеляя раны.
Именно об этом говорила только что рожденная
мелодия, она пела о необыкновенной любви, нежной,
преданной и неутоленной.
И вдруг Санька вздрогнул: чей-то голос — чистое,
звонкое сопрано — выводил ту же тему.
Он узнал народную чувашскую песню. Редкой уда
чей, просто чудом было и то, что ему удалось уло
вить характер национального строя, не думая об этом
заранее. Значит то, что услышала его душа, было прав
дой.
Санька вскочил на ноги, ему хотелось увидеть пе
вунью, хотелось узнать, кто же сумел пережить с ним
одно общее мгновение, чье сердце билось с ним в эти
минуты в одном ритме.
Вдали, у берега Сормы, паслось стадо овец, какая-
то девушка медленно шла за отарой.
«Уж не Сухви ли это?» — промелькнуло в голове.
Издали вся группа выглядела игрушечной — малень
кая девичья фигурка, окруженная кудрявыми овцами.
Стоя на возвышенности, Санька ощущал себя чуть ли
не зрителем, попавшим на какой-то спектакль. При
бавление «нового действующего лица», смешной тол
стой косолапой тетки, еще больше усугубило это ощу
щение. Переваливаясь на неуклюжих кривых ногах, тет
ка спешила к отаре и кричала во все горло.
До него отчетливо донеслось: «Сухви, перегоняй на
Касликавар!»
130