126 / 216
в сени. К счастью, дверь оказалась незапертой, и это придало
парню решимости. Оставив гармонь на полу, он поднялся по
ступенькам к комнате постояльца. Тихо повернул ручку — и тут
не заперто. Как будто ждали его. Он по-кошачьи пробрался в
комнату, дотянулся до включателя. Вспыхнул свет...
— А ну, вставай! Хватит дрыхнуть на чужой перине! И давай
катись отсюда туда, откуда пришел! — закричал Виталий с по
рога, ощущая, как душит его злость.
Но никто не отозвался на его крик...
— Вставай, говорю тебе! — Парень подскочил к кровати и
рывком сдернул одеяло...
Бог ты мой! «Дядя Коля» в обнимку с Хвечис дрыхали без
задних ног. Сгорая от стыда за мать, Виталий заорал не своим
голосом:
— У-у, проклятый! Свалился на нашу голову! Встава-ай!
От его крика проснулась наконец Хвечис, села на кровати, не
соображая, что происходит. Она потерла кулаками глаза, уви
дела сына, однако не смутилась, не кинулась прочь или хотя бы
одеваться...
— Ты что, спятил? — сердито заворчала сонная женщина,—
Шляешься по ночам, спать людям не даешь. Один граммофон
орал-орал песни, насилу утихомирился, так теперь тебя черти
принесли... Иди проспись! — Она натянула на себя сползшее оде
яло.— Иди, иди, не стой истуканом... Есть, пить хочешь, так на
столе стоит...
— Да ты что, мать? •— обалдело хлопал глазами Виталий, не
веря своим ушам,— Да как тебе не стыдно? Я вот сейчас отца
позову!.. Ты его-то за что позоришь? Хочешь, чтоб на нас паль
цем в деревне показывали? Ведь ты женщина! — привел он, на
его взгляд, самый убедительный довод.— А этого старого ко
беля...— губы у парня побелели,— да я его убыо-у!!
Поняв, что сын кричит не просто спьяну, а задумал что-то
недоброе, Хвечис мигом соскочила с постели и встала перед ним
в одной ночной рубашке — растрепанная, разъяренная... Пере
хватив занесенный над спящим любовником кулак сына, она по
тащила Виталия к двери...
— Я тебе дам, щенок! Ты-то сам где до сих пор шлялся?
Или я не знаю, каким ветром Нинке брюхо-то надуло! Молчал
бы уж...— Но как ни старалась, Хвечис не удалось вытолкать
сына за дверь.— Ишь распетушился... На человека с кулаками
полез! Да ведь он отец тебе, родной отец!
Виталий дернулся и, вырвавшись из рук матери, схватил
табуретку, поднял над головой...
— Оте-ец! — заорал он, не помня себя.— Не отец он, а ко
бель паршивый. Пусть выкатывается отсюда! Сейчас же... А то
приварю его по башке, и пусть меня потом судят!..
Хвечис подбежала к сыну, повисла у него на руке.
— Сыно-ок! Да что с тобой?! Прибежал, скандал устроил,
на всю улицу кричишь. Людей постыдись! — Видя, что руганью
с сыном не сладить, Хвечис начала слезно просить: — Сынок,
122