121 / 216
го дожидаясь. Какой из тебя муж? А тем более отец? Так, мо
чало трепливое... Разве ты в зятья мне годишься? И Нинка то
же дороша!.. он сплюнул на снег горькую слюну.—-Отхлестать
бы ее вожжами! Неужели во всем Сармыше кого другого не мог
ла найти? Нет же, самого беспутного выискала! А теперь его
хата с краю... Ну ничего, парень, попляшешь еще! Прижмет
жизнь хвост-то, прищемит! Заскулишь, как собака, когда твое
дите другого папкой звать станет... И ведь никто не пожалеет...
Сам виноват. Давно хотел с тобой потолковать, да все ждал:
может, у самого совесть пробудится. Да и ты все стороной нашу
улицу обходишь. Ну ничего, отольются тебе Нинкины слезы...
Попомни!..— Он хотел еще что-то сказать — злое, резкое, но
махнул рукой и замолчал...
^Ивану Гавриловичу хоть и за шестьдесят, но он еще высо
кий, крепкий мужик, правда, худой. После войны помотало его
по стране, и, вернувшись домой, женился поздно, но детьми все
же успел обсыпаться. Самый старший, окончив институт, остал
ся в Чебоксарах строить новый завод. Двое других—'брат и
сестра — тоже уехали учиться: один в Москве, другая еще где-
то, домой наведываются редко. И Нина все мечтала уехать из
дома, да встал на ее пути Виталий... Вот и пошла после шко
лы работать на ферму... А младшая Нинина сестренка — Оля —
еще только в шестом классе учится, у нее все впереди.
Иван Гаврилович в младшей души не чает, слова резкого не
скажет, хоть, бывает, и балуется дочка, и ленится... Но что ни
попросит — отец не скупится: ни на одежду, ни на игрушки, ни
на книжки...
Поселилась в его сердце и точит душу вина, что был строг,
круг со старшими, слова поперек не терпел, частенько и за ре
мень брался... А вот вылетели они из родного гнезда и уже не
вернутся никогда в отчий дом. Что они видели здесь особенно
хорошего? Вот и Нина, думал он часто, уже взрослая, скоро
улетит. В какую семью попадет, чей род продолжит? Придет
время — улетит и разрешения не спросит... Что ж, выходит, про
шел он дорогами войны, жив остался, детей пятерых завел, а теперь,
значит, разваливается его дом? Захиреет дом, и забудут все,
где и жили-то Петелкины. Эх, не так он мечтал жизнь своих де
тей устроить, а они выросли — и свое у каждого на уме, своя
дорога. Не смог старших удержать, так уж младшую никуда не
отпустит от себя. Только восемь классов кончит, попросит пред
седателя, пусть пошлет се на курсы садоводов — вот и будет
всегда рядом, в колхозном саду работать. Садоводы у них в
колхозе чуть не каждый год меняются, потому и нет порядка.
А дочка и при деле хорошем будет, и дома, при отце с матерью.
Конечно, еще неизвестно, какой муж ей попадется... Ну уж зятя
он в дом возьмет, хоть чей бы сын он ни был. Не-ет, Олю он от
себя ни на шаг не отпустит. А там, глядишь, и внуки пойдут,
оживет дом. А те, что умотали из колхоза в город, пусть их, как
хотят... Эх, если бы с Ниной беда не приключилась!.. Всегда та
кая тихая, ласковая, добрая была, отцу никогда не перечила, а
117