129 / 216
— Дйна, Дина,— Дергала за руку старшую сестру маленькая
Маринка.— Почему маму положили в землю? Ей там холодно!
Разве она не пойдет с нами домой?
Дина, закрыв лицо ладонями, опять заплакала в голос.
Маринку обняла тетя Елька, прижала к себе.
— Пойдем, пойдем, доченька... А мама твоя...— отвела она
глаза от вопрошающего взгляда ребенка,— вот полежит, набе
рется сил и вернется...— Елька вытерла слезы.— Дина, ты хо
чешь остаться? Ну-ну... Побудь тут, попрощайся... Да и прихо
ди, поминки ведь,— виновато подсказывает она убитой горем
девушке.— Ты теперь хозяйка в доме, без тебя нельзя... Ну, по
шли, Маринка, пошли, детки,— и, обняв девочек, Елька, повела
их с кладбища...
Солнце, светившее днем по-весеннему ярко, теперь катилось
к горизонту: потускнело, поблекло, наверное, к перемене погоды,
к ненастью...
Дина прислонилась головой к шершавому стволу березы,
глазами, полными слез, смотрела на свежий холмик посреди за
сыпанного снегом кладбища, на железную пирамидку, выкра
шенную зеленой краской, среди почерневших кладбищенских
крестов, но видела совсем иное...
Мать чувствовала, конечно, что доживает последние дни...
Позавчера она велела мужу собрать детей около нее, позвать
Ельку. Когда они, притихшие и испуганные, встали у ее крова
ти, Ксения вытерла слезы, оглядела всю свою семью...
—• Матвей, детки мои...— Глаза ее перебегали с Дины на
Веру, Галю, маленькую Маринку.— Детки мои и ты, кума
Елька,— начала она
слабым голосом. И без того силь
но похудевшая, она казалась сейчас бесплотной тенью.— Вот...
пришел, видно, мой час... Благославляю вас, детки мои... Наде
ялась я выздороветь... Не судьба, видно... Помните свою маму,
живите в мире и согласии, помогайте друг дружке. Отца слу
шайтесь...— Взгляд Ксении остановился на куме.— А ты, Елька,
Христом богом молю: не оставляй моих детей. Прости меня, Мат
вей, что рано ухожу... Все на твои плечи ляжет теперь... Живите
с богом... Ты их не оставишь, я знаю. Дина, доченька, ты стар
шая, смотри за сестренками, отца береги...— Она устало, бес
сильно откинулась на подушки, закрыла глаза...
Заплакала Дина, заревели младшие, понимавшие и не пони
мавшие, что мать уходит от них навсегда. Матвей отвернулся,
торопливо ушел за печку.
Больше ни слова не произнесла мать. Лежала, устремив
взгляд в потолок, а когда Матвей подошел спросить, не нужно
ли чего, сердце ее уже не билось. Тихо умерла, чтобы не напу
гать детей...
А как она ждала весну! Мечтала попить парного молочка,
посидеть, погреться на солнышке, подышать весенним травным
настоем.
На прошлой неделе отелилась корова телочкой. Матвей при
нес жене парного молока, на которое она возлагала такие
125