99 / 392
— Вот он, уехал,— сказала женщина.
— Кто?
— Да староста этот проклятый.
— Куда же?
— А известно куда: в город, поди, к начальству
своему.
— Плохо вышло, не удалось поговорить,— пожа
лел Ванюшка.
— Ой, сынок! То и лучше,— махнула рукой жен
щина.
И неожиданно, быстро сменив тон, предложила:
— А уж коли негде вам ночевать,— заходите ко
мне. В нашей деревне теперь вроде спокойно.
Ребятам это было наруку. От души поблагодари
женщину, они пошли за ней к околице.
...Когда спустились сумерки, Ванюшка пробрался
к Михасю и рассказал обо всем.
— Ладно, иди, я обдумаю,— сказал тот.
Поужинав сама и накормив ребят вареной картош
кой с огурцами, хозяйка собралась спать. В дверь кто-
то постучал. Сняв крючок, женщина впустила в избу
Михася.
— Добрая хозяйка,— сказал он.— Иду домой, вы- „
бился из сил, заболел, должно... Разреши переноче
вать.
— Оставайся, родной,— сжалилась хозяйка.—
У меня вон два мальца уж ночуют. Я тебе и поужи
нать соберу...
Устроившись в углу на соломе рядом с «неизвест
ными» мальцами, Михась ломал голову над тем, как
ему выпутаться из этого положения. Возвратиться в
отряд, не выполнив задания, он не мог. Где же пере
ждать эти три дня, пока вернется староста?
Проснувшись, Михась убедился в правильности
дедовской поговорки: утро вечера мудренее... На ули
це лил дождь.
— Как же теперь быть? Куда пойдешь в такую не
погодь? — нарочно вздыхал он.
— А я, дяденька, совсем пропаду: у меня все бо
тинки в дырах,— подпевал Санька.
— Плохи наши дела, пацаны,— у Михася даже
грудь заболела от вздохов.— Вам в какую сторону?
— А вы чего это так торопитесь? — ничего не по-
95