96 / 392
мне и противно, но пусть будет так: будто я сейчас не
партизан Чуб, а тот самый предатель, староста из
Баранихи, и вы стоите перед ним. Что вам надо де
лать?
— Что-нибудь соврать,— сказал Санька.
— А что соврать?
— Ну, сказать — кто мы, откуда и зачем пришли
в деревню...
— Верно. Начнем.
Михась вдруг топнул ногой и страшным голосом
заорал:
— Какого черта вы таскаетесь по деревням? Что у
вас, крова нет?
— Мы... мы едем домой... Убежали из лагеря,—
залепетал, всхлипывая, Ванюшка.— Кусочек бы нам...
— Отставить! Никуда не годится! — крикнул Ми
хась.— Подумай, к кому ты заявился?
— К старосте,— не поняв своей ошибки, ответил
Ванюшка.
— В том-то и дело, что к старосте. А кто староста?
Предатель, пес фашистский! А вы докладываете ему,
что убежали из лагеря... Да вас тут же на переклади
не вздернут. Так ли я говорю?
— Так,— согласился Ванюшка.
— Со старостой надо иначе говорить. Надо хоро
шенько притвориться, будто любите немчуру и ихнего
Гитлера. Давайте снова...
Репетиция затянулась надолго...
23
Кравчук, провожая ребят, еще раз предупредил:
— Самое главное — не теряйтесь перед врагом.
Если вы его не обманете, он вас обманет, и тогда... са
ми знаете, что бывает...
Ванюшка и Санька понимали, какие слова не до
сказал командир. Но они были почему-то уверены, что
операция закончится благополучно и, как умели, заве
рили в этом командира.
Прошло положенных два дня, а Михась с ребятами
не вернулся. Не вернулись они и на третий день.
Кравчук начал беспокоиться. Уж не втянул ли этот
92