91 / 392
случае он выходил из землянки важно, преисполнен
ный довольства и независимости. Зато после «бани»,
под незлобивый смех товарищей, вылетал пулей, и те,
помня долг вежливости, поздравляли его:
— С легким паром, Михаил Григорьевич!
— Спасибо,— огрызался Михась.— Веничков-то у
него и для вас хватит.
Попадало Михасю за дело. Ругал его командир за
излишнюю горячность и особенно за ту, иногда очень
вредную, удаль и безрассудное молодечество, которых
в биографии молодого партизана было больше, чем
достаточно.
Как-то в разведке Михась зашел в одну деревню и
попал на сходку. Толстый, точно откормленный боров,
комендант на чем свет стоит ругал стоявших перед
ним колхозников за несвоевременную доставку про
дуктов. Затерявшись в толпе, Михась не столько слу
шал угрозы коменданта, сколько разрабатывал план
действий.
— Всех отправлю в Германию! — кричал комен
дант.— Никого не пожалею!
— Не успеешь,— про себя сказал Михась.
Тихо, осторожно, сантиметр за сантиметром, он
пробирался через толпу, и, выбравшись вперед, в упор
выстрелил в коменданта. Тот, не успев даже крикнуть,
рухнул мертвый. Был убит и сидевший рядом с комен
дантом предатель-староста.
Михасю удалось благополучно перескочить через
забор, но его заметили, и за партизаном погнались
немцы. «На голову надейся, а о ногах не забывай»,—
шутил часто Михась, рассказывая товарищам о своих
многочисленных приключениях. Ноги и на этот раз
выручили его. Ему удалось добежать до леса и спря
таться в болоте. В отряд он вернулся только через двое
суток — голодный, грязный, но, как всегда, веселый и
неунывающий.
За этот проступок Кравчук особенно крепко «па
рил» Михася.
— Храбрость без ума немного стоит,— сказал он
иод конец.
— Душа не вытерпела,— оправдывался Михась.—
Стоит, подлец, и наших русских людей ругает... А то я
не стал бы с этим чертом связываться...
87