26 / 190
шляпку с вуалькой подарил. О посетителях мужского отделения от-
дельный разговор: для них Лиза как сестра родная. Всякий оказы-
вает Лизе политес. Что
и
говорить общество собирается отменное.
Не надо только думать, что все свда случайно заходят: по нужде,
как старушки ни скажут, напротив для большинства это место ран-
де-ву!
Спите заморские гости усните
Окно занавешено чистой белой занавеской, на ней вышиты толстые
синие коты с розовыми бантами, окно то как всегда у потолка.
Под подушкой моей роман "Рок-н-ролл", написанный Крошкой Ру, я
его давно читаю, очень уж он мне нравится. А под кроватью -
жёсткой с железными набалдашниками - несколько книг лежит, а
какие не разобрать: совсем ещё темно. Я только руку вниз опус-
каю и глажу корешки книжечек моих, пытаюсь наощупь их узнать:
здесь и Рембо, многотомный словарь французского языка Робер, и
переписка Ивана 1У Грозного с князем Курбским, "Житие протопопа
Авакума, им самим сочиненное", все разложены на газете под кро-
ватью. А на табуретке рядом: начатая мной рукопись научной ра-
боты "Ещё раз о гебраизмах в сленге системы". Мой сосед спит на
широкой скамейке у стены, ему не жёстко, ему шинель подстелили.
Он тоже болеет, его и меня приютила на время болезни Лиза. Мы
лежим в её комнатке при общественном туалете у Литераторских
мостков. У меня острый ринит (насморк как говорят простые люди)
на нервной почве, а у него эйдс: один визитёр сказал, что это
звучит как эдельвейс. Он сам себе диагноз поставил. Лиза спит
у окна на тёплой и мягкой телогрейке: это я принёс её, мне как
чиновнику военного ведомства положено казённое бельё (портяноч-
ки, нижнее бельё, тёплое и холодное, носки и ватничек-телогрей-
ка ). Лиза спит в тёплом белье, я так посоветовал, чтобы не про-
студилась. Лизины грёзы. Спит и кот учёный на рогожке.
У Литераторских мостков
Самой первой приходит в нашу богадельню, келью, странноприимный
дом одна знакомая старушка - расклейщица газет. Она приносит с
24