30 / 190
так как делает он, я не умею.
Три дня, три блаженных дня!
Есть время подумать и о романе.
За эти три "блаженных" дня вспомнил и годы ученичества в Лефор-
товской слободе, рядом с ликёркой, на Яузе.
Вспоминается, например, такая музыка: "полька-бабочка"!
Да: которую исполняет в Лефортовском парке военный оркестр под
управлением майора по прозвищу "Поль Мориа". Музыка весёлая
звучит на финише, когда первые курсанты пересекают линию. А мы
с Базилем прибегаем последними: это у нас такое правило - "куда
спешить, к чему стремиться"?
Иногда и Женя С. с нами "прибегает".
Мы как и все делаем вид, что изнемогли от бега. Да так оно
и есть: изнемогли! Дышим тяжело, подходим с остальными к зелё-
ным военным термосам с чаем. Отдыхаем под липами.
Ещё я вспоминаю лазарет. Как-то с Базилем вместе совпало
нам лечиться. Лазарет это отдых от военных маразмов, от "подъё-
мов-отбоев", от уборки снега, от кухни и других казарменных
вещей.
Как писатель (при всей нескромности и высокости титула, я
всё-таки являюсь таковым) родился я в лазарете Лефортовой слобо-
ды. Там записал я мои первые воспоминания. Если не считать рас-
сказа, написанного на французском языке, который вызвал похвалу
полковника П., бывшего разведчика-нелегала.
Я всё отвлекаюсь: не могу сосредоточиться. Разное всё припо-
минается. Вот Базиль вечером читает мне стихи в казарме. Разве
не трогательное воспоминание?
А наша поездка в Переделкино. А поездка в Ростов Великий.
А его приезд ко мне в Одессу, куда я был сослан как Пушкин вмес-
то Африки. Базиль, приехав в отпуск из Германии в Москву, не
поленился сделать крюк, чтобы навестить меня в изгнании. Мы идём
с ним по берегу Чёрного моря в сторону монастыря. Вдруг начина-
ется дождь, мы промокаем до нитки и мокрые приходим в монастырь,
на следующий день едем на дизеле в Кишинёв. У него ужасный ха-
рактер: он высокомерны.!, капризный... Мне кажется, я только мог
его "выносить". Не знаю, что он думает обо мне. Наверное, то же
28