27 / 201
узнать, что это такое. На мое счастье, парень заметил менян
подошел к окну. Я немного отступила от окна, но он, глядя на
меня с добродушной усмешкой, сказал:
— Не бойся, я не трону тебя. — И положил на лавку, прямо
у окна, свой треугольный поющий предмет.
— Что это?—осмелев, спросила я и кивнула на инструмент.
— Гусли.
— А что за поперечинки на них?
— Это струны.
— А можно их потрогать?
— Можно, можно.
Я робко провела пальцами по струнам. Гусли пропели мно-
жеством голосов. Меня это очень обрадовало. Я уже не боялась
этого человека, мне казалось, что знаю его давным-давно, и все
же спросила:
— Ты сам кто?
— Я? Дядя Степан.
— А откуда ты появился? Тебя же не было до сих пор
в деревне?
— Из Самары приехал. А тебя как зовут?
— Меня Марфа, я дочь Метри. Я уже большая, мне семь
лет.
Дядя Степан рассмеялся и погладил меня по голове. В этот
момент скрипнула дверь, и в избу вошел кузнец. Дядя Степан,
увидев его, весь засветился от радости.
— Здравствуй, Гаврила!
— Здравствуй, Степан!
И они крепко обнялись.
— Сколько мы с тобой не виделись, Степан? Четыре или
пять лет? И ни слуху, ни духу от тебя не было,—разглядывая
друга, говорил кузнец.
— Четыре года, Гаврила. В тюрьме я был все это время. Еле
избавился.
— В тюрьме даже?—удивился Гаврила.
Степан усадил кузнеца на узеиькую лавочку, сам сел рядом,
и они заговорили о чем-то вполголоса. Мне стало неинтересно,
и я отошла от окна. На улице уже стемнело, но люди еще не
разошлись по домам.
— Куда ты запропастилась, Марфа?—вдруг услышала я
голос матери.
— Около Степановой избенки она все крутилась,—отозвался
кто-то.
Я неслышно подошла к матери, и мы пошли домой. Когда мы
с ней улеглись на наше излюбленное место, я спросила:
22