31 / 201
«ормит. Чувашину, говорит, тухлая рыба да черствый хлеб и та
..райская пища. Он, мол, что полевой 'грызун, и на плохом корму
проживет.
— И зачем ты его опять отпустила, тетя Улля, Степана-то?—
спросила мать.
— А как жить-то, Праски? Думали-думали со Степаном и
порешили: уж лучше на прежнее место, хоть и не сладко там.
А новую работу найти—это ведь не просто, да еще к какому
•богатею угодишь, авось, окажется похлеще Хлимана... Домишко
у нас обветшал совсем, сама видишь, а у Степана думка есть
до женитьбы новый поставить...
Снова обе женщины долго молчат. В избе слышится только
мерное жужжанье веретен, да изредка за холодной печкой п:ро-
цвиркает сверчок. Лампа на столе теплится из последних сил,
в избе пахнет тлеющим фитилем и керосином.
Мне очень скучно от их молчания, даже страшно. И я спра-
шиваю тетю Уллю:
— Тетя Улля, а зачем тогда, летом, приезжал стражник?
— Не знаю я этого слова. Вроде «скупентом»* называл он
•Степана. Это ученые люди такие. Есть, говорит, среди них и пар-
ни, и девки. За народ, за бедных людей будто стоят... Ну вот и
пришли эти скупенты в Хлиманов трактир послушать, как Сте-
пан на гуслях играет. А там грязно, накурено—не продохнешь.
И ничего, сидят, слушают. Потом позвали Степана к себе на
собрание какое-то, мол, на гуслях поиграешь. Пошел Степан.
Тут Хлиман вконец озверел, кричал на Степана, будто он заодно
с этими бунтовщиками, грозился стражнику его выдать. Так и
•оклеветал Степана. Теперь и зимой, и летом навещает нас
стражник... Эх, не знай, что еще увидеть придется...
Мне хотелось, чтобы тетя Улля без конца рассказывала о
дяде Степане, но она вздохнула глубоко и снова замолчала,
задумалась. У меня стали слипаться глаза, и мы с матерью
засобирались домой.
Дядя Степан вернулся зимой. Так же неожиданно, как и
•ушел. В деревне говорили, что его привели под конвоем. Я не
понимала, что означало это слово, и мне очень хотелось увидеть
дядю Степана. И я прямо с санками — мы катались на горке —
поспешила к дому тети Улли. Отряхнув от снега промерзшие
лапти, я в нерешительности остановилась в сенях. Дверь в избу
была чуть-чуть приоткрыта—топили по-черному, и весь дым
тянулся к узкой щели. Я открыла дверь. В избе полным-полно
дыму. Сквозь серую пелену я увидела дядю Степана. Он лежал
* Очевидно, «студентом:».
26