133 / 216
плечи Нины.— Не мое, конечно, дело. Но уж встречу, все ему
выскажу...
Нина испуганно замахала руками:
— Нет, нет, что ты! До ребенка ли ему сейчас? Сам-то, хо
рошо хоть, жив остался. Чуть не убил ведь его этот изверг. Го
ворят, еще немножко — и в сердце бы попал. Ой, даже предста
вить страшно! Ты не была на суде?
— Нет,— покачала головой Дина,— я от мамы не отходила...
— Ну да, ну да,— согласилась Нина.— Ты знаешь, этот-то
Николай, оказывается, родной отец Виталия. Ну, люди и рань
ше судачили, а тут, на суде, этот бандит рассказал все. Думал,
это ему поможет. Пьяный, говорит, был, ничего, мол, не помню.
Да разве бы я своего, мол, сына ударил ножом! Вот зверь! А
сам за три месяца до того, оказывается, из тюрьмы вышел... Ну
и подался к старой любви своей... Чтоб хоть на первое время
пристроиться. Теперь-то опять туда загремел... А Мигулай Ко
чергин после суда кричал, говорят, на всю улицу: «Разведу-усь!
Не нужна мне такая жена!» Ох,— устало выдохнула Нина,— вы
ходит, этот злодей моему сыночку дедушкой приходится? И его
кровь в нем течет? — Она упрямо сжала губы.— Не знаю, как
Виталий, а своего сына я другим воспитаю. Подлецом он у меня
не будет...— убежденно закончила она.
— Да-а...— покивала головой Дина.— И не говори. Слышала
я кое-что про этот суд. Вот тебе и тетя Хвечис! Чуть родного
сына на тот свет не отправила. А Виталий? Сам виноват... А все
же везучий он: и тогда в овраг свалился — жив остался, и те
перь...
Она почему-то чувствует себя виноватой перед Петелкиной,
даже за ту новогоднюю ночь, когда Нину увезли в роддом, а Ви
талий подрался с Никапдром у ее ворот... Успокоила бы, объяс
нила Нине, что не Виталий живет в ее сердце, да зачем волно
вать молодую женщину. Дина почему-то верит, что наладится у
Нины с Виталием жизнь, заживут они одной семьей, потому что
они, наверное, созданы друг для друга, и Нина, несмотря ни на
что, любит своего Виталия.
— Нина, ты не горюй. У меня вот мама умерла. Это горе...
А у тебя наоборот: радость, сын родился. Ты теперь не одна.
И Виталий вернется к тебе, вот увидишь. Поболтается, да и при
дет, покается. В ноги поклонится, чтобы простила. Мусора в нем
немало: бахвалится, кичится неизвестно чем, а на самом-то деле
он парень хороший. Смог же машину в овраг кинуть, чтоб лю
дей спасти, забыв про себя. Это же геройство. Ты только потер
пи, дождись...
— Ой, не знаю,— покачала головой Нина, но глаза ее засве
тились надеждой. Наверное, и она в глубине души думала так
же.— Может, и остепенится, конечно. А все же дури в нем хва
тает. Тяжело с ним.
— Конечно,— согласилась Августина,— Да ведь, наверное,
когда любишь, всегда нелегко. А ты не ругай, не гони. Может,
ему нужнее всего, чтобы к нему с добром. Сама знаешь, мать у
9. Хведер Агивер.
120