90 / 392
должал Кравчук,— выздоравливает и скоро вернется
в отряд.
— Ой, товарищ командир, правду говорите?
— Не вру, так, значит, правду говорю,— улыбнул
ся Кравчук и замолчал, изучающим взглядом оцени
вая ребят.
— Что же теперь будем делать, хлопцы? — спро
сил он после некоторого раздумья.— У нас в отряде
порядок такой: каждый что-то должен делать, должен
за что-то отвечать.
— Что прикажете, то и будем делать, товарищ ко
мандир,— на этот раз ответил Санька.
Кравчук встал. Поднялись и ребята.
— Хорошо, хлопцы, найдем вам работу по плечу...
А сейчас марш к вашему дяде Миколе и чтобы такое
условие: во всем его слушаться...
— Есть, во всем слушаться! — совсем повеселели
Ванюшка с Санькой и, обнявшись, побежали к своей
землянке.
А Кравчук стоял, долго смотрел им вслед, и сердце
его было наполнено не знающей границ отцовской ра
достью.
21
Командир отряда был из тех людей, которые не
любят медлить. Проводив ребят, он тут же приказал
ординарцу:
— Позови мне Михася.
Минут через пять перед Кравчуком стоял молодой
партизан, один из тех, кто вчера задержал Миколу и
его спутников.
Был этот Михась, по фамилии Чуб, парень с буй
ными кудрявыми волосами и жгучим взглядом озор
ных глаз. В отряде его считали лучшим разведчиком.
Ему поручались самые ответственные дела и ему же,
Михасю Чубу, попадало от Кравчука больше, чем дру
гим. В отряде установилось мнение, что если Кравчук
вызывал Михася, то на это были только две причины:
или Михась получил сложное боевое задание, или
Кравчук устраивал ему очередную «баню». Партизаны
настолько изучили Михася, что безошибочно могли
определить — зачем его вызывали в штаб. В первом