237 / 392
Девочка ничего не сказала, схватилась рукой за
щеку и быстро вышла из избы.
— Но-но, это уже лишнее,— пожурил дядя Паллю,
чувствуя неловкость перед людьми.— С девочками не
дерутся. Если и рассердишься на них, то можно только
в темном уголке ущипнуть...
— В другой раз я ей косы выдеру! — сказал Пал-,
ля.— Научу, как ябедничать!
Рыжая Мари все это видела, но не сказала сыну ни
слова.
— Эх, жаль, что это не на улице случилось! —
сжал руку друга Аркаш.— Проучил бы я его!
— Помолчи,— прошептал Илле,—придет время—
мы ему напомним об этом!
Хозяйка нарезала хлеба, поставила суп, положила
ложки, принесла черный чайник и стакан.
— Кушай! И наливай из чайника сам. А я буду
пироги вынимать. Наверное, уже готовы.
В чайнике был самогон. Сначала солдат два стака
на один за другим выпил сам, затем поднес Сар-Ти-
муххе.
— Выпей-ка за мое здоровье... За то, что довез
свою голову домой.
— Стало быть, пусть будет так,— сказал тот.—
Тебя ведь Лукой зовут, если не ошибаюсь?
— Так точно! Лука Лукич Козлов. Мой дедушка
всегда держал коз, поэтому в деревне его прозвали
«козлиным богом», оттуда и наша фамилия пошла...
Давай, опрокинь!
Потом он снова выпил сам и вскоре заметно захме
лел. Видимо, Тимуххе тоже в голову ударило.
— Ну, Лука Лукич, расскажижа нам, как ты вое
вал, страсть знать хочется,— попросил Тимухха.—,
Как ранен был, уцелел как?
Солдат, еще раз выпив, закурил.
— Если все рассказывать, долго придется гово
рить, до утра хватит,— икая, произнес он.
— Да ты не все рассказывай, покороче! Вот и эти
хотят послушать,— показал Тимухха на людей, что
были в избе.
— Вы, наверное, слыхали о разгроме немцев под
Москвой? — спросил Козлов.
— Не только слышали, обрадовались этому не
233