95 / 196
раздавались у входа звуки нанятой
шарманки и детский надтреснутый се-
милетний голосок, певший "Хуторок".
Стало шумно. Хозяин и прислуга за-
нялись вошедшими. Менделеев, не об-
ращая внимания на вошедших, стал
продолжать рассказ. Он, казалось,
уже сильно ослаб, но чем более хме-
лел, тем становился словоохотливее.
Воспоминания о недавнем успехе как
бы оживляли его и даже отразились
на лице его каким-то сиянием. Моло-
дой человек слушал внимательно.
- Было же это, государь мой,
назад пять недель... Д а . . . Господи,
точно я в Царствие Божие переселил-
ся. Прямо глас слышал во сне: "Ну,
говорит, Менделеев, раз уж ты не-
обманул мои ожидания..." И вот, из-
волите видеть этот предмет-с! Милос-
тивый государь, милостивый государь
- вам, может быть, это в смех, как
и прочим, ну а мне не в смех! Ведь
это, государь мой, латунь! А лату-
ни, изволите знать,' в таблице моей
места не предусмотрено-с! Она, ми-
лостивый государь, не вещество-с
чистое, но сплав. А это что значит,
судрь мой дорогой? Что её и нет
как бы? Да как же её нет, если, из-
волите видеть, вот он, предметец-
то, самый отчётливый. Чистота-с
науки, - скажете вы, молодйй чело-
век. Понимаете, понимаете ли, су-
дарь, что означает сия чистота? Ну,
кто же такого, как я , пожалеет?
Ась? Жаль вам теперь меня, сударь,
аль нет? Говори, сударь, жаль аль
нет? Хе-хе-хе-хе!
Он хотел было налить, но уже"
нечего было. Полуштоф был пустой.
- Да чего тебя жалеть-то? -
крикнул хозяин, очутившийся опять
подле них.
Раздался смех и даже руга-
тельства. Смеялись и ругались слу-
шавшие и не слушавшие, так, глядя
только на одну фигуру профессора.
- Жалеть! Зачем меня жалеть!
- вдруг возопил Менделеев, вста-
вая с протянутой рукой, в реши-
тельном вдохновении, как будто
только и ждал этих слов. - Зачем
жалеть, говоришь ты? Да, меня жа-
леть не за что! Меня распять надо
распять на кресте, а не жалеть.
Думаешь ли ты, продавец, что этот
полуштоф твой мне в сласть пошёл?
Скорби, скорби искал я на дне его,
скорби и слёз, и вкусил, и обрёл,
а пожалеет нас Тот, Кто всех пожа-
лел и Кто всех понимал, Он Единый,
Он и Судия... И всех рассудит и
простит... и добрых и злых, и
премудрых и смирных... возглаго-
лет и нам: "выходите, скажет, вы!
выходите пьяненькие, выходите ола-
бенькие, выходите соромники". И
мы выйдем все, не стыдясь, и ста-
нем. И возглаголят премудрые:
"Господи, почему сих приемлешь?"
И скажет: "Потому их приемлю, пре-
мудрые, что ни единый из них сам
не считает себя достойным с е г о . . .'
и прострёт к нам руце Свои, и мы
припадём... и заплачем... и всё
94
1,