86 / 196
ки оглянувшись, кого и зачем встречать?
Программный вопрос: "как я вижу то, что вижу" задом напе-
рёд - решается в одно действие: Режиссёр констатирует отсутствие
внешней перемены, облучённости комнатой как бы и нет, рисунок
судьбы идентичен прежнему, как оттиски с одного трафарета; Писа-
телю - писателево, Учёному - учёново, Сталкеру - сталкерово...
Вроде зря сходили. Сие и есть - режиссёрово - прокрустово ложе
морализаторской традиции: наслать войну, чуму, мессию, любыми
средствами выбить почву из-под ног у героев (место встречи с Бо-
гем тоже нельзя изменить, т . е. оно всегда вне, оно - фрустраци-
онная ситуация), дабы обрести право спрашивать с них по максиму-
му: раз сопаломники, то и повиты верёвочкой - обязаны переро-
диться. А они всё те же. То есть внутренне, конечно, уже не те,
уже не забудут искушение Авторитетом и Тайною, да только как
это разглядеть,и почему надо разглядывать, напрягаться, если на
всё есть канон и на святость тоже. Короче: "докажи мне, что ты
возлюбил ближнего, если я этого не вижу". Режиссёр не видит и
зрителей с толку сбивает, Сталкера под руки выводит, мол: вот
герой, вот этот - надежда и опора. А ведь как напрашивается
наоборотность... какой антигерой проглядывает то из мужской
троицы, то из семейной... Ну потом-го, спустя время, мэтр пе-
ресчитал, кто сколько стоит. Но - потом. Мы же - о круговороте
искусства в искусстве, о пластинках и бубликах, о Боге, для
удобства пользования ссылаемом в резервацию - то в Книгу, то в
Церковь, то в Зону, - и о неочевидности очевидных вещей. "Казу-
истика!" - восклицают господа критики. "Это не разговор!" -
перебивают поклонники Режиссёра. Ну, с поклонниками, с грамота-
ми их охранными и впрямь не поговоришь. Да и пластинка-то наша
уже кончилась: ш-ш-ш... ш-ш-ш... ш-ш-ш... Может, перевернём?
85