11 / 180
дется, забудется эга сыновья блажь. Но случилось так,
что необходимость все равно заставила отца ехать в го-
род: колхозное сено надо было отвезти на заготпункт.
Поняв, что уговоры ни к чему, мать сняла привязанный
было, к возу чемодан Валентина, сама переложила всё
в нём по-своему, добавив несколько ватрушек и сдобных
лепешек. Еще раз тихо всплакнула, выйдя провожать, и
долго стояла посреди улицы, глядя вслед удалявшемуся
возу.
С тех пор прошло два года. За это время Валентин ни
разу не видел ни отца, ни мать, но мыслями всегда был с
ними.
Илья Кузьмич—так уважательно звала вся деревня
отца Валентина—пошёл в армию добровольцем. Об этом
он сообщил Валентину не из дому, а из Балашова, перед
отправкой на фронт. Пишет он часто, но, не многословно.
Последнее письмо его все же длиннее обычного. Впервые
пишет он столь ласковые слова. Никогда не слышал их
Валентин от отца. Мать даже посмеивалась над этой осо-
бенностью отца: напустит, дескать, строгость себя, а серд-
це-то доброе. А теперь вот, в письме, он нашёл эти лас-
ковые слова, называет Валентина сыном, упрекает за то,
что редко пишет. Перечитывая письмо, Валентин каждый
раз всё сильнее чувствовал любовь отца к нему, и ему
становилось стыдно за своё молчание; после окончания
лётной школы, в ожидании перемены адреса он не писал
ни отцу, ни домой.
Мысли его перенеслись в будущее: к ещё неизвестным
товарищам и командирам, к предстоящим воздушным
схваткам. Как-то встретят его в полку? Скоро ли пош-
лют на задание?
Андрей Барабошкин вернулся на своё место. Воротник
его гимнастерки расстегнут, пряди кудрявых русых
волос торчат во все стороны, голубые глаза задорно
блестят, как у шалуна-мальчишки.
— Что, товарищ лейтенант, призадумался?—спросил
он, посмеиваясь и утирая платком лоб.—Или Соня из
головы не выходит?
— Многое застревает в голове,—ответил Валентин.—
Кто знает, что впереди... Вражеский самолет—не воздуш
ная мишень, не конус, скользящий по прямой, и не щит
выставленный на полигоне. Разве не о чем думать?..
— Там видно будет...
Щ