Садай, Владимир Леонтьевич. Летчики

За окном мелькают телеграфные столбы, одинокие

деревья, уплывают полевые станы и ещё не везде убран-

ные скирды и омёты. Временами на поезд как бы наплы-

вают из-за перелесков деревни. Некоторые совсем напо-

минают чувашские: избы с садиками на берегу реки или

озера, вётлы, берёзы. Да и проносящиеся за окном широ

кие, ровные поля, чернеющие свежевспаханными полоса-

ми, напоминали ему родные места по реке Свияге. Мысли

его унеслись к ранней поре его жизни.

Немало времени прошло с тех пор, как он бросил иг-

рать в «лошадки», как, впервые увидев «яраплан»,

загорелся мечтой о профессии лётчика. Но Валентин

помнил обо всём этом отчётливо, как будто было это

вчера. Вспомнились ему и друзья детства. Вот Петруха,

Каверле, Васюк... Валентин вместе с ними ходил купать-

ся, «считать» огурцы на огородах, яблоки в садах. Од-

нажды Каверле завел ребят на свой же огород и отец

его, дядя Матвей, «угостил» их ремнём. Счастье, что дядя

Матвей не рассказал об этом родителям Валентина:

дома могло попасть ещё больше. Как-то раз, вдвоём с

Каверле соорудили они из тоненьких досок два больших

крыла; в то время Каверле, как и Валентин, мечтал стать

лётчиком. Полетать, однако же, им не пришлось. Дядя

Матвей во-время заметил забравшихся на амбар с подвя-

занными к рукам крыльями «ангелов» и обещал им всы-

пать по второму разу. Впоследствии Каверле увлёкся

медициной, окончил техникум, стал фельдшером. С нача-

ла войны он в армии, пишет Валентину из Сталинграда.

Перед глазами Валентина встаёт семья: болезненная,

добрая мать и молчаливый работяга отец—всегда такой

скромный, братишки Миша и Петя, сестрёнка Дуся. Сно-

ва всплывают в памяти слова отцовского письма: «Не

забываю вас, моих дорогих, ни на один миг»... Еще сов-

сем недавно, осенью 1940 года он провожал Валентина в

город, в лётную школу...

...В летную школу Валентин стал собираться сразу по

окончании средней школы. Однако, опасаясь возражений

омашних, послал свои бумаги, ничего никому не говоря,

[отом, когда из школы прислали вызов,—сообщил отцу.

Отец удивился, но запротестовал, д аже решил сам от-

везти сына в город. Мать встревожилась, всплакнула,

втайне надеясь, что председатель колхоза не даст лошадь

для такой личной надобности, а там-то, может, и обой-