92 / 140
— Совсем не узнаю Павлушу, воду, и ту пьет по сто
грамм,— жаловалась соседкам его мать.— И пошто надо
было делать его начальником? Взялся было поставить
новый сруб, а бревна теперь вон под снегом валяются. В
гнилой избушке живем, перед людьми стыдно.
На ферме только и слышно было: «Того нет, другого
нет».
— Все будет, девицы-красавицы,— утешал Шамбул
кин.— Вот пойду и все устрою.
Он действительно уходил, но возвращался к вечеру
«под мухой».
— Ты опять угорел в нетопленом магазине?— ска
зала ему однажды Саламби.
— Попал случайно «под муху», — виновато улыбнул
ся он в ответ, тормоша свои рыжие волосы.
— Эх, Павлуша! Ты где-то погрелся, а телята мерз
нут.
— Когда мне тепло, и телятам не холодно,— сострил
Шамбулкин.— Не люблю московскую сорокаградус
ную,— разоткровенничался он.— От нее сердце у меня
болит. А как дернешь стакана два первача, так будто бы
в бане попарился. Сразу на душе веселее.
Саламби смотрела на него строго, осуждающе.
— Теперь мне все равно! — выкрикнул он.— Слы
шишь? Все равно. Снимают меня с работы. Я это знаю.
Борисова назначают вместо меня. Хватит! Работал — вся
деревня знает! Коровы после войны на своих ногах не
могли стоять, а я их поднял. Собрал было себе деньгу на
постройку дома, да все колхозу отдал. Тогда кричали:
«Шамбулкин патриот!» А теперь... Пусть поработают без
меня! Все на словах молодцы. Посмотрим, как оно на де
ле получится.
Послышались голоса Маши и Даши. Саламби ушла
к телятам. Шамбулкин растянулся на лавке и притво
рился спящим.
— Это все Саламби устроила,— говорила Маша.—
Она добилась того, что Шамбулкина сняли. Это она сде
лала его посмешищем. Это Саламби...
Маша не успела договорить, как вскочил Шамбулкин.
— Заткнись!— заорал он.— Слышишь? Чтобы ни од
ного больше худого слова о Саламби. Вы готовы сорин
ку заметить в чужом глазу, а в своем и бревна не увидите.
90