94 / 140
В этот последний день своей работы заведующим
Шамбулкин явился на ферму совершенно трезвым.
Он ходил по двору, глубоко засунув руки в карманы
черного дубленого полушубка и передавал Борисову хо
зяйство.
Даша с грустью следила за своим возлюбленным.
Хоть Павел давно уже не обращал на нее внимания, она
все сильнее и мучительнее любила его.
Доярки и телятницы по-разному отнеслись к тому,
что сняли Шамбулкина. Одних радовало назначение Бо
рисова: раньше, до войны, когда он был заведующим,
ферма занимала первое место в районе. Другим было
жаль Павла: как-никак, при нем вольготно жилось.
— Вот так, Григорий Петрович,— расслышала Д а
ша последние слова Шамбулкина, обращенные к Бори
сову.
«Что они могли бы значить?» — подумала она.
Борисов, волоча раненую ногу, подошел к девушкам,
тепло им улыбнулся:
— Ну, друзья, отныне будем работать вместе.
Он посмотрел на стенные часы-ходики, которые дав
но уже стояли, подвесил гирьку, что-то подкрутил, смазал
и водворил их на место. Часы бойко затикали.
*
На другой день разнесся слух, что Шамбулкин не вер
нулся домой, а, мертвецки пьяный, заночевал у Маруси-
ной снохи.
Худая слава скачет резвее коня, ее не взнуздать ко-
ноплян'ым удилом: выпорхнет утром к колодцу вместе с
пустыми ведрами и войдет во все дома вместе с полны
ми; к вечеру она, стоустая, облетит всю деревню.
Даша, услышав у колодца, что говорили о Павле, опу
стила голову, надвинула на самые глаза платок, подняла
ведра и заспешила домой. Она испытывала такое ощуще
ние, будто в нее бросили камень. Поставив ведра у зад
него крыльца, Даша побежала во двор, к куче соломы,
уткнулась в нее головой и горько заплакала. Она вспом
нила фронтовые его письма, осенние вечеринки. А сей
час... Было очень досадно.
92