93 / 140
Шамбулкин запнулся, сел на лавку и низко опустил
голову.
— Эх, девушки,— сказал он уже добродушно.— Не
знаете вы Саламби. Душа-то у нее какая! Во всем вино
ват я сам. Разве Шамбулкин был раньше таким?!
*
Павел и в самом деле был другим.
Его назначили заведующим фермой в то тяжелое по
слевоенное время, когда, чтобы прокормить скотину, при
ходилось снимать с крыш солому, рубить ветки ветел.
Павел отдал тогда колхозу три воза собственного сена.
Он ничего не жалел для колхоза. Об этом несколько раз
писали в районной газете.
Но парень постепенно стал зазнаваться, не обращать
внимания на добрые советы товарищей, пристрастился
к водке. Его не раз критиковали на собраниях. Он обе
щал исправиться. И в самом деле, две-три педели после
этого усердно работал, не пил. Но потом снова срывался.
Раньше он любил почитать интересную книжку. Те
перь даже газету не просматривал. В клуб заглядывал
только для того, чтобы встретить кого-нибудь из собу
тыльников.
... На столе у Марусииой снохи появлялись четверть
арш али ', лук и соль. Пили, ругались, хвастались умом
и удалью.
Шамбулкин затягивал свою любимую песню.
И сова во лесу —
Да не птица ли?
И коза во хлеву —
Не скотина ли?..
Наутро Павел стыдился самого себя, не смел пока
заться на глаза родной матери.
Он отправлялся на ферму. Но как на грех по дороге
встречал вчерашних друзей, и у него не хватало сил ус
тоять перед искушением пойти «причаститься».
На ферму он приходил поздно. Голова гудела. Не до
работы было. Он брел в общежитие и засыпал, примо
стившись у печки.
1 Чувашский самогон.
91