94 / 216
Когда они подъехали к деревне Полевой Тенкер, на глаза
Матвею попалась вывеска сельмага. И он вдруг вспомнил давнее
свое обещание Ксении — купить свадебную фату и белое, как пе
на морская, платье... Отчего это обещание припомнилось сейчас,
когда подступило вплотную горе, а не тогда, когда Ксения бы
ла здоровой и веселой, как весенняя птица, вернувшаяся в его
родные края? Отчего до сегодняшнего дня живет в его памяти
данное много лет назад обещание?..
*
*
*
Задремала, притихла ночная тайга. Лишь лунный
свет высвечивал кроны деревьев, разгоняя мрак в темных за
рослях. Петляющая меж сосен тропа тоже залита лунным светом,
убегает в настороженную тишину леса.
Они ехали с Ксенией из райцентра. И чего только не наку
пили к свадебному столу, на завтрашнее воскресное веселье, а
вот самого главного, ради чего и отправились в дорогу, так и не
купили. Все магазины и в городе и окрест' объехали, но ни
белого свадебного платья, ни даже просто фаты так и не нашли.
Когда до поселка оставалось километров пятнадцать, на одном
из спусков, машина раз-другой чихнула, и мотор вдруг заглох.
Как ни старался Матвей его завести, ничего не'получилось. Так
и скатились вниз по инерции, своим ходом.
Матвей, открыв капот, повозился в моторе, подсвечивая себе
спичками, но вскоре махнул рукой:
— Нет, не завести... Свечи надо менять...
Прихватив с собой еду, они отправились к охотничьей
избушке, каких немало наставлено по тайге. Ксения, обрадо
ванная тем, что не придется им ночевать в холодной тесной ка
бине, поспешала за женихом.
Матвей уже обжился в тайге, усвоил здешние порядки. Тайга —
что пустыня: тут и заблудиться не хитро. Устанет ли путник,
заплутает ли охотник, обязательно набредет на такую вот охот
ничью избушку, где всегда можно найти и хлеб, и соль,, и лук,
и чеснок, и даже сушеное мясо. И, конечно,— спички! А зачас
тую— и патроны, и порох. Таежный народ запасливый. Ешь да
грейся, добрый человек! Только не забудь, уходя, и от себя ос
тавить что-нибудь для того, кто забредет сюда после тебя. Не
нарушай таежных обычаев... ч
Матвей, дернув за ручку, распахнул дверь, и его обдало спер
тым воздухом. Когда изба немного проветрилась, вошел нагнув
шись, чтоб не стукнуться о притолоку, и вынул спички. Хоть и
не курил, а спички всегда при себе имел — мало ли что... Чирк
нул одну, другую, обежал взглядом свое пристанище. Что ж,
изба как изба, срублена из крепких бревен, сделана на со
весть,— не один десяток лет стоит и еще послужит людям.
За печуркой — помост, сколоченный из досок — вот тебе и
кровать. У окошка — длинный стол из горбылей. Над столом ка
чается на железной цепи деревянный ящик. Все самое ценное,
90