174 / 216
-говорила, что ты поэт? Стихи пишешь? Наверное, это трудно?
От неожиданности я даже рассмеялся.
— Поэт? Да что ты, Оля? Какой из меня поэт? Так, что-ни
будь для себя иногда записываю...
По правде говоря, тогда-то я искренне и непреложно считал
себя «пишущим», каких немного даже среди студентов-филоло-
гов и журналистов, и верил: все, что сейчас пишется, вскоре (непре
менно вскоре!) войдет в мои будущие книги. Но почему-то де
вушке этой сказать о себе такое язык не повернулся.
— Знаешь, если честно сказать, вот вам, медикам, я по-нас
тоящему завидую...
— Почему?
— Ну как же! Вы же... вы людей лечите, болезням на горло
наступаете, всегда начеку, всегда готовы прийти на помощь. А
здоровье для человека... что может быть важнее? Здоровье и
покой — это все в ваших руках. А вот у поэтов дело иначе об
стоит. Они же заставляют людей болеть, в переносном, конечно,
смысле. Растравляют сердце, гонят покой из души. Это, конеч
но, поэты настоящие, милостью божьей...
— Но и без стихов разве можно жить? Да, хорошие стихи,
по-моему, важнее иного лекарства. Вот и выходит, что и врачи,
и поэты одно дело делают: одни лечат тело, другие — душу. Раз
ве не так?
— Смотри-ка, а ты понятливая,— поразился я.— Не ожидал,
прости...
Оля усмехнулась:
— А ты что думал: деревенскую встретил, так можно ей
пыль в глаза пускать?
— Это ты брось, не обижайся... Да я сам деревенский. Вто
рой год всего лишь учусь в городе. А ты не похожа на этих, ко
торые, едва в город вырвутся, уже о родной деревне и знать не
хотят.
Девушка вздохнула, словно хотела и не решалась задать му
чивший ее вопрос. Но не утерпела:
— Толя, ты меня прости, конечно, а девушка у тебя есть? —
спросила, как выдохнула.— Ты какой-то невеселый... Вот и ба
лагуришь вроде, а сдается мне, что гложет тебя какая-то боль
или обида... Ты не обижайся, что спрашиваю... Конечно, мы с
тобой всего-то день и знакомы.
Теплая волна прихлынула к сердцу. Ну что за девчонка-про
видица! Вот ведь углядела мою тоску, глубоко, казалось, запря
танную.
— Правду сказать?
— Конечно... А чего мне врать? Тебе же легче станет. Я
знаю, у меня так бывало: тяжело на душе, а расскажешь кому —
и сразу легче. А мы с тобой, считай, и не знакомы почти. Чужим
всегда легче рассказывать.
— Легче...— я усмехнулся,— Куда уж тут легче... Да, была
у меня девушка. Была,— подчеркнул я.— Да сплыла...
— Это как? Что-то я не пойму.
170