170 / 216
не разбудить мать, машинально опустился на скамейку под, яб
лоней у крыльца. «Если хочешь знать, никогда я тебя не люби
ла...» Вот как все вышло, хуже некуда! Рухнуло в миг все, что
возводил я в своих мечтах, сначала в школе, а потом учась в ин
ституте. Письмами забрасывал, планы строил, болван несчаст
ный! Барахтался в своей «любви вечной», как котенок слепой...
И Наташка... Ну и подлая оказалась! Ведь ни разу понять не
дала, что я ей надоел или безразличен. Наверное, решила, если
у всех девчонок парни есть, чем она хуже... А как же наша ночь
после выпускного вечера, когда целовались в старом саду до ут
ра? Или это все тоже неправда? Или это все детством было?
«Никогда и не любила...» Но я-то любил. Как же ты могла,
Натка?
«Да за что тебя и любить-то?» Я поежился, вспомнив, каким
презрительным тоном были сказаны эти слова. Неужели она
права, но разве любят за что-то?
Все перепуталось у меня в голове: злость, обида, растерян
ность, стыд, и хотелось только одного — сейчас же бежать от
сюда без оглядки. Но я не мог даже с места сдвинуться. Нава
лилось странное оцепенение и опустошение, как после тяжелой
болезни, когда очнулся и не можешь понять, где ты и что с то
бой...
А ночь, словно назло мне, раскинулась ясная, свежая... Лег
кий майский ветер овевал мое горячее лицо, не принося ни про
хлады, ни успокоения. По черному небу неспешно катилось лун
ное колесо. В блеклом свете ее печально одинокими предстали
почти обнаженные деревья, зыбкие тени их чертили землю, делая
все вокруг призрачным, нереальным.
В деревне на удивление, было тихо, или просто я не слышал
ничего, уйдя в свою боль.
Вдруг с той стороны, где жила Наташина сестра, донеслись
переборы баяна. Только музыки веселой мне сейчас не хватало!..
Проклятые, они еще веселятся!
Чтоб не слышать этого, я зажал уши, убежал в дом. Но и
сквозь закрытые ставни доносился беспечный голос баяна. Злые
слезы выступили у меня на глазах. Я, не раздеваясь, кинулся
на кровать, уткнулся лицом в подушку...
На другой день встал с петухами, не выспавшийся, чумной.
Наболтал матери что-то успокаивающее, дескать, забыл учебни
ки взять, чтоб к экзаменам готовиться, а они на носу, нельзя ни
дня терять... В общем, кажется, убедил и ни свет ни заря умо
тал с первым автобусом в Чебоксары. Мог бы — на край света
сбежал от стыда. Еще бы — любимая девушка от ворот поворот
дала. Ну и сплетен будет по деревне. Мать только жалко... Хо
тя, по правде говоря, она-то больше всех обрадуется,— Наташа
ей не очень нравилась... Ну и пусть болтают, что я — девица
красная, сплетен испугался? Хотя, кто его знает... Как ни зол я
был на Наташку, знал: она не из болтливых. Она серьезная, по
тому и выбрал из всех. А она... Нет, нет, надо вычеркнуть ее из
166