166 / 216
вечера, когда мы обычно встречаемся с Наташей у нашей завет
ной скамеечки над рекой. Да и поговорить набралось о чем:
почти полгода не виделись...
Дома все по-прежнему, и мама так же хлопочет на кухоньке,
затеяла, наверное, обед в честь моего приезда, как всегда, нач
нет откармливать да охать надо мной. Опять будет сокрушать
ся, как я похудел да почернел — одни глаза остались... А глаза
мои то и дело стреляли в сторону Наташиного дома. Как долго
еще до вечера, солнце словно пришпиленное торчит в небе!
Перекусив с дороги и отдохнув немного, я вышел в яблоне
вый садик перед нашим домом. Садик у нас небольшой, но ухо
женный, благодаря маминым стараниям. Яблони, посаженные
отцом лет десять назад, каждый год радуют налитым урожаем.
И теперь вот, хлебнув весенней благодати, они уже выпустили
стрелки-листочки, еще свернутые, спеленутые, как малыши. Не
сегодня-завтра вспыхнут на них фонариками бело-розовые цве
ты, и окутается сад наш туманным облаком.
За домом у мамы такой же ухоженный огород. Там каждой
весной сажает она капусту и морковь, огурцы и помидоры, так
что этих даров природы в доме всегда полно,— и на базар не на
до ходить, да и мне в город есть что при случае прихватить. На
зиму у мамы всегда всего припасено вдоволь. Вот хоть и живет ма
ма одна (отец умер шесть лет назад), а все хлопочет, все старается.
Такие уж они сельчане наши, боятся безделья пуще слова худо
го. Потому и стоят рядками на огороде кусты крыжовника и смо
родины, а вдоль забора летом поднимается густая зеленая стена
хмеля.
Хожу я вдоль этой благодати зеленой, вроде садом любуюсь,
а сам все посматриваю через дорогу. Вот и солнце наконец-то
покатилось на покой. Я только поднял было руку, погрозить хо
тел: катись, мол, быстрее, чего плетешься, как усталая черепаха,
и вдруг на крыльце соседнего дома появилась Наташа. А с ней...
рядом какой-то парень. Это еще кто такой, откуда взялся? Вро
де бы личность знакомая... Да, это же Валерий, Наташиного зя
тя брат младший. Известно мне, что учится он в Горьком, в ин
ституте. Именно из-за него мы прошлым летом так с Наташей
поссорились, что целый месяц не разговаривали. И вот опять?..
Стоя за деревом, я всматривался в девушку до рези в гла
зах, а они, как ни в чем не бывало, весело разговаривая, пере
секли улицу и зашагали по тропинке позади огородов в сторону
колхозного сада. Ага, прогуляться решили, не иначе. В том са
ду, старом, запущенном, разбитом еще до войны, где остались
одни старые яблони, дававшие что ни год мелкие червивые яб
лочки, ходить никому не запрещается. Его даже и не охраняет
никто... Да и зачем? По краям его растут двумя рядами деревья:
вязы и клены, акации и липы, и сейчас, в пору цветения, гулять
там, конечно, благодать.
Они уже из виду скрылись, а я все стоял истуканом и смот
рел им вслед. «Эх, Наташа, Наташа, опять начинается старая
песня... Я буду тебя упрекать, а ты лишь насмешливо молчать й
162