165 / 216
ра
города, и ты уже отчуждаешься от него. А если отсутство
вал неделю — возвращаешься как с другой планеты, словно из
другого временного измерения. Шум машин, толкотня, светофо
ры, бесконечное, непрерывное мелькание лиц несущихся навстре
чу людей, гул голосов, задевающие тебя локти обгоняющих,
вечно куда-то спешащих горожан — все это поначалу раздража
ет, нервирует, пока опять не войдешь в городской суматошный
ритм, не вольешься в свое русло. Но уже через день-другой сно
ва адаптируешься полностью и спешишь по делам, ничего не за
мечая вокруг: никакие отвлекающие и раздражающие факторы
почти не действуют на тебя в любой толкучке, словно ты гуля
ешь в деревенской тиши.
Но сегодня, сейчас я был именно в состоянии рыбы, выбро
шенной на берег. Все мешало мне сосредоточиться на главном,
чрезвычайно важном... Важном для меня, для всей моей жизни.'
Мне казалось, если я не сделаю этого, не вспомню всего, я не
сумею додуматься как надо жить дальше. Мне надо было понять
себя, Олю... что с нами случилось...
Купив в ближайшем киоске пачку сигарет и тут же забыв
про нее, я неспешно двинулся к городской окраине, где чернел
кусок запущенной рощи. Здесь воздух был чище, дышать стало
легче, и городской надоедливый шум остался позади...
Тропа петляла меж деревьями, услужливо выстилая путь
слежавшимися прелыми листьями, и вела меня неведомо куда...
Пока я был дома, прошумел короткий весенний дождь... В лесу
было свежо, сыро, и ничто не мешало думать, вспоминать...
*
*
*
Той весной мы поругались с Наташей!
Просто уму непостижимо, который уже раз мы ругались с ней
«навечно» за эти четыре года. До злых, обидных слов, до недель
ного гордого молчания... Но все кончалось, как обычно, примире
нием: долго быть друг без друга мы не могли. Я не мог. Я всег
да шел мириться первым, даже когда был на все сто уверен, что
виноват не я... Мы дружили с восьмого класса. Еще тогда я,
смущаясь, признался ей в своей «вечной» любви. Вместе учи
лись, летом пропадали на речке, осенью помогали в колхозе
убирать картошку, дурачились на уроках и на школьных вече
рах — и не заметили, как выросли, простились со школой.
Наташа училась в Казани, в педагогическом институте на му
зыкальном факультете по классу баяна. У нее был исключитель
ный слух, говорила наша преподавательница по пению и просто
умоляла ее не бросать музыку после школы.
Я знал, что Наташа должна была приехать домой на майские
Праздники. Мы с ней не только учились вместе, но и жили ря-
дой: дома стояли через улицу. Из нашего окна видны их крыль
цо и часть палисадника, и потому я всегда знал, дома ли она...
В тот день, накануне Первомая, я приехал после полудня и,
уже взбегая на крыльцо родного дома, с нетерпением ждал
П. Хведер Агивер.
161