114 / 196
ке, на постели, в ногах, у самой
кровати на креслах, на полу даже
разбросана была смятая одежда, бога-
тое белое шёлковое платье, цветы,
ленты. В ногах сбиты были в комок
какие-то кружева, и на белевших
кружевах, выглядывая из-под просты-
ни, обозначился кончик обнажённой
ноги; он казался как бы выточенным
из мрамора и ужасно был неподвижен.
Молодой человек глядел и чувствовал,
что чем больше он глядит, тем мерт-
вее и тише становитоя в комнате.
Вдруг зажужжала проснувшаяся муха,
пронеслась над кроватью и затихла у
изголовья.
- Что же, - неожиданно сказала
девочка, большие чёрные её глаза
сверкали ярко на фоне общей темноты.
- Я пришла, как и обещала. Не беспо-
койтесь, время терпит, - улыбнулась
она, не торопясь по пояс высвободив-
шись от простыни и сев в постели,
опершись спиной о подушку. - Вот что,
я расскажу вам о . . . - она задума-
лась... - я расскажу вам, ну, скажем,
о шуше. Шуша или шуш. Но это всё рав-
но. Можете назвать как-нибудь по-дру-
гому. Что мы о нём знаем из каких-то
дальних времён, что он такой сухой,
как бы что ли разлинованный, часто-
часто разлинованный, на плотный та-
кой, почти негнущейся бумаге: ну
пергамент какой-нибудь, в общем. Су-
хо так скрипит, как кузнечики в июне.
Но это совершенно не важно, что
когда-то он был таким сухим, потом
он был разным, и сухим, и влажным,
каким угодно: так ничего про него
не узнать, если не знать, как он
себя вёл, что ли. Или как с ним
поступали.
Когда-то он был очень большим:
даже громадным, из громадных камен-
ных глыб, обрастал мохом, и ему это
не вредило, а видно его было так
издалека, что и земля под ним даже
прогибалась. Тогда к нему можно бы-
ло даже прислониться, и очень даже
запросто: пачкая зеленью одежду и
глядя куда-то вдаль, куда глаза за-
хотят. А потом каждый, наверное,
кто так стоял, отделял, отковыривал
от него кусочек, и шуша стал делать-
ся разрозненным, зато'стал быть поч-
ти повсюду.
Его вообще-то трудно понять,
то есть в руках его теперь держать
тоже нельзя, потому что теперь он
проскальзывает в нас, как бы какой-
то вершинкой пирамидки прямо в те-
мечко : то есть мы его и отличить
никогда не можем, потому что было
так, а стало этак: и всё. Хотя он
вообще-то бывает продолговатым - но
всё это не так, чтобы в руках подер-
жать - или жёлтого цвета, или тёплый,
или иголка. Его может быть когда-то
очень много и очень мало. Но, если
заметить и уметь, от него можно от-
делить кусочек, скатать шарик и ки-
нуть в кого-нибудь, чтобы тому ста-
ло хорошо. Он раньше, например, был
прозрачным, оконным стеклом с видом
сквозь него: с цветами гладко-зелё-
ным, ярко-белым, небольшим, вроде
113