119 / 196
Распалась нежно мыоль,
как прежняя одежда, —
не это ли Потоп, в котором я — утопший,
последовательный самый утопист:
как те, что прежде...
Чьи так же имена писались на воде.
О, света тёмный край, уж за тебя залез я
однако же и здеоь живут смешные звери,
бредут куда-то блеклые бетоны
бездонных урн, окурки — их следы;
питон трубы ползёт на мутный дом, —
другой спускается, объедки излагая, —
газету доедают муравьи, термиты букв;
слоновой кости — цвет чехла: топорщится
машина легковая,
бледнея' лбом Сократа, —
и мысли распускаются цветные,
жар-птицы вылетают изо лба —
бензиновые птицы, но вода
их размывает.
В брезжущих домах
темнеют окна — прежде жили люди;
теперь каньоны, водопады, склоны
с пещерами, где теплится сознание, —
темнеют окна, и темнее здесь.
Но — юным доктором среди ночногр бреда
рукой прозрачной слепоту сотру, —
и сумрак тучи, вещий сон студента
после вакхических занятий до утра:
когда-то было, помните? когда-то —
на дне подушки голову сломать,
мал-стрёмно закрутить пир-ушки
до абажурного — папаня,
только не в печку, папа:но —
темно струилось, без лазури.
118