119 / 190
направленной в сердце животного мира.
Зоопарк готовится к юбилею. Состоится большое народное гу-
лянье на тему: сто лет в клетке. Подумать только, какой срок!
Ни бык, ни лев и ни орёл - да что там говорить! - даже револю-
ция не принесла им избавленья. Они должны свершить её сами,
свою, звериную революцию - но не желают.
Лучше жить стоя, чем умереть на коленях. Сидя жить лучше,
а ещё лучше лечь. И это будет пассивное сопротивление. В друж-
ном порыве лежал зоопарк. Он глядел на меня - и не видел меня:
я был в письменном виде. В письменном, роскошном по сравнению
с жизнью, без пота, без пуза, без дыха, без храпа, без того на-
тяжения в причинных местах, что мешает видеть дальше, чем собст-
венный так называемый нос. Я был в белой рубашке, хрустящей,
как рубль - трудовой сберегательный рубль из сберкассы, вложен-
ныймятым, возвращённый обновлённым, что и составляет государ-
ственный процент благодарности. Но меня в этом письменном виде
заметить нельзя: отражаю сознание. Я же, сам, могу выглядывать
что захочу - на уровне письменности, знаете ли, многое виднее.
4
Вот, например, прорвалось: ни бык, ни лев и ни орёл - и
это совершенно не напрасно проргалось.
Это пишется полной заменой по животному Брему известного
пения, когда все встают. Ибо, во-первых, бык прекрасно замеща-
ет тут, кого замещает. То есть не то чтобы бык это Бог, несмот-
ря на фамильность, в одной только букве, а вторая разнится слу-
чайно на письме. Это лишь в могучем и великом языке, но в бри-
танцах, возьмите, - то созвучность намного другая: "Год" -
"дог", то есть с кобелём, прости меня, Всеблагий; впрочем, зверь
тоже ярый, когда он восхочет (или как там пишут по Донам - если
вскочет? если не захочет, то не вскочит? - надо бы спросить то-
г о , в станице, где он требует полезно не пускать других к перь-
ям, чтобы не могли разобрать в сучьих тонкостях вместо него).
Но если вспять повернуть, в гордый Рим, то и снова появляется
животное бык, на пяти своих ногах в латинской фразе, где ему
дозволено менее бога, - то есть для божественной пятой ноги всё
открыто, не то что для бычачьей. Конечно, бог это был ненастоя-
щий, нестоящий; млекопитающий, можно сказать, это был всего бог.
III