112 / 180
Через несколько минут лейтенанта принесли уже
безногого. Лицо его было еще страшнее, чем прежде:
извлекая мелкие осколки, его совсем изуродовали. Бирю-
ков д аже сначала подумал—не умер ли он?
Отпустив санитарок, Нина Павловна сама осталась
с ним.
— Что вы опечалились, Борис Иванович?—спросила
она, видя, что Бирюков не находит, что сказать.
— Нина Павловна... — Бирюков повернулся к ней.
Но подходящего слова так и не нашёл.—Неловко мне
стоять и смотреть как дуралею...—начал он,—но я не
знаю: что делать? Такой уж я человек: не умею ни доб-
рым словом, ни как-нибудь иначе смягчить горе челове-
ка... Лейтенант, как мне кажется, близкий вам человек.
— Да... вы правы. Он... он—мой муж,—сказала Нина
Павловна,—но меня не нужно утешать... Я... я ведь уже
год, как не получала писем от него. Думала—убит... Но
вот он жив!..
Бирюков молчал.
«Да, таких людей не нужно утешать, это им может
показаться только смешным»,—подумал он.
Сергей Сапунов—так звали лейтенанта—пришёл
в
сознание только к полуночи и сразу же перестал стонать.
Нина Павловна несколько раз пыталась с ним загово-
рить, называя его по имени, но Сергей отвечал лишь
коротко: «Потом, потом, завтра», а когда Нина Павлов-
на что-то предложила ему, он ничего не ответил, кроме
«спасибо, не надо». Видя, что жена продолжает сидеть у
его изголовья, он немного приподнял голову и сказал:
— Ты иди, Нина, отдохни. Я чувствую себя хорошо.
Потом закрыл глаза, будто задремал, и, пока Бирю-
ков не уснул, не произнёс ни звука.
На следующий день Бирюков проснулся поздно. Он
сразу вспомнил мужа Нины Павловны и посмотрел на
койку, на которой лежал раненый.
Проснулся и Сапунов. Перед ним, как и вчера, сиде-
ла Нина Павловна.
Бирюков хотел было встать. Но услышав слабый го-
лос Сапунова, решил не мешать ему, и некоторое время
лежал не двигаясь. Лейтенант едва слышным, прерываю-
щимся голосом говорил:
108