102 / 180
Валентин положил пальцы на гашетку пулемёта л.
пушки. Черные силуэты «юнкерсов» приближались V
росли.
В ушах снова прозвучал голос Талыкина:
— Учтите: в группе «юнкерсов»—Смирнов!
И немного погодя:
— «Подъём! Атакуем с солнечной стороны».
Произнеся последние слова, Талыкин скрылся зг
обрывками жиденьких облаков.
Валентин взял на себя ручку управления и догнал
Талыкина. Они скользнули вниз и устремились на вра-
жеские бомбардировщики. Загрохотали пушки, затреща-
ли пулемёты. «Юнкере», которого атаковал Валентин.,
опрокинулся на бок и полетел на землю.
— «Так, так, Валентин!»—раздался в наушниках,
голос Талыкина. Командир назвал его просто по имени...
В бою так лучше.—У тебя на хвосте «юнкере»!
Александров сделал боевой разворот и отпрянул в
сторону. Но поздно—успел-таки ужалить его змей с ты-
ла: из правого крыла самолёта заклубился дым—оно
было охвачено пламенем. Валентин наклонил самолёт
на левый бок и скользнул вниз. Но пламя не удалось
сбить—оно стало расти и усиливаться.
— «Старайся продержаться! Приземляйся за наши-
ми окопами»,—донёсся до него голос Талыкина.
— «Есть!»
Вражеские самолёты пустились наутёк.
Валентин вглядывается в землю. Где приземляться?-
Около нашей линии обороны ровных мест для посадки
нет. Да если бы и были—не долететь. Но вот за немецки-
ми траншеями он замечает большое ровное углубление
и начинает спускаться к этому месту. Что ждёт его там,
на родной земле, на которой теперь хозяйничает враг?'
В сознании тревожно: отец, семья... Соня... Барабош-
кин... Перед ним встают образы не вернувшегося с зада-
ния Самарина и похороненного близ аэродрома Саксо-
нова.
«Вот так и я... и д аже не узнают, где буду лежать»...
Огонь приближается к обшивке центроплана. Через
несколько секунд самолёт весь будет охвачен пламенем
и упадет камнем или взорвётся тут же, в воздухе.
Валентин открыл кабину и, словно бы хотел прос-
титься с белым светом, огляделся вокруг. За ним неот-
102