85 / 201
Отец, бледный, с трясущимися руками, подошел к лошади,
взял ее под уздцы и повел вдоль загона. Я поплелась следом.
Когда мы добрались до другого нашего загона, отец тяжело
опустился на межу, закрыл лицо широкими, с узловатыми
пальцами ладонями и долго сидел неподвижно, будто умер. Мне
сделалось так страшно и так жалко отца, что я заплакала
в голос. Плачу, а сама выкладываю из кошелки хлеб, кашу.
— Папа, поешь...
— Не хочется, дочка, снеси-ка домой весь обед...
Так и не притронулся отец ни к чему.
Эх, жалко нет дома дяди Степана! Уж он бы посоветовал
что-нибудь...
Я собрала кошель и, не видя перед собой дороги, побрела
к дому.
В КАНУН СИМЕКА
Завтра — симек. В честь праздника мать побелила печку,
выскребла стены и потолок. Мы с сестрой дожелта выскоблили
лавки, стол, подоконники, вымыли пол в избе и в сенях; Брат
подмел метлой во дворе, лужайку возле дома. Отца нет дома—
он чуть свет ушел в Чанкасы на маслобойку—понес остатки
конопляного семени, чтобы на праздник было чем'помазать
блины.
Хорошо, когда праздник!
После обеда к нашему дому подошли девушки, подруги
сестры.
— Альдик, идем волшебную траву собирать! Выходи око-
рее!—позвал тонкий девичий голос.
Сестра выбежала из дома, на ходу закидывая за спину две
толстые темные косы, и скрылась за воротами. Мне тоже очень
хотелось пойти с девушками, и я попросила мать, латавшую
около амбара нашу одежонку:
— Мам, можно я тоже пойду с ними?
Мать посмотрела на меня большими печальными глазами
и сказала:
— Устанешь, детка, не ходи: девушки большие, они далеко
пойдут. Ведь эта трава растет и в лесу, и на лугах, и в болоте,
и на пригорках. Устанешь.
— А зачем им столько травы, нарвали бы в одном месте—
и все.
— Обычай такой. Говорят, надо собрать семьдесят семь
разных трав и все с разных мест. А потом попаришься ими в
бане накануне симека—все болезни как рукой снимет с хворого,
80