81 / 154
«околачивался» один и что с рукой у другого, но это уже
не меняло главного — отчуждения. И потому, наверное, ко
гда Коля сказал, что ездил в город, Семен Ильич даже не
спросил, в какой город и зачем. И город и Коля со своей
ясной улыбкой и мокрыми от умывания волосами каза
лись сейчас Семену Ильичу в какой-то другой, давней и
неинтересной жизни, в которой не было еще чугунка с мо
нетами. Новая, настоящая жизнь начиналась только сейчас,
только с этого клада, и сыну Коле пока в этой новой жизни
не было места.
— Знаешь, я разбил машину,— сказал Семен Ильич.—
Пойдем посмотрим.
У «Москвича» было смято левое крыло, разбита левая
фара, пробит радиатор.
— Ну, это ерунда,— сказал Коля.— На день работы.
— Вот и занялся бы,— несмело попросил отец. Белая
рубашка на сыне как-то смущала его.— Как сейчас без
машины жить? Свиней голодом поморим.
Коля, сдерживая виноватую улыбку, сказал:
— Я сегодня уезжаю.
Семен Ильич пристально поглядел в его веселые глаза
и не увидел в них себя. Впрочем, он никогда не испытывал
к младшему сыну привязанности. Старшего он побаивался,
даже когда тот был маленьким, побаивался и втайне любо
вался его хваткой, его умением жить. А в младшем он
видел всегда только безотказного помощника. В его гла
зах никогда не было азарта и решимости, как не было их
и в глазах жены. И вот сегодня он уезжает. Конечно, если
отец не разрешит, сын никуда не поедет, но рано или позд
но Коля все равно ускользнет, как ускользает из ладони
вода: она мягка, податлива, покорна, но она ускользает...
— Ладно,— угрюмо сказал Семен Ильич и, подождав,
пока выйдет из гаража сын, запер ворота.— Ладно,— пов
торил он и опустил ключ в глубокий карман штанов.
Г Л А В А ВОСЬМАЯ
Сегодня с утра они трудились в поте лица. Но это сов
сем не значило, что трудились усердно. Просто они пере
брали вчера, и потому теперь работа для них — чистая му
ка. Педер с Хведером молча и усердно тюкали топорами,
а Кестюк едва держал топор и рад был любому поводу,
чтобы отдохнуть.
К десяти часам утра, когда в тени еще и роса не про
374