

жала на земле, неловко подмяв под себя левую ногу, и Фе
дор Кузьмич сразу понял, что она мертва. Глаза ее были
закрыты, а в руках — трава с землей. Вероятно, она пыта
лась встать. Повыше, по склону,— сломанные, размятые
грибы. Видимо, она на них поскользнулась и упала, ударив
шись головой о корень березы...
Федор Кузьмич остановился над ней, растерянный и
обессилевший. Вытер со лба холодный пот, опустился на
колени и взял ее холодную руку. Но пульса не нашел. А в
голове его билась дикая, нелепая сейчас мысль: «Если бы
ты послушалась меня и пошла за мной, разве бы случилось
с тобой такое, Ириша?..» Он поднял на руки совсем легкое,
худое тело и пошел вверх.
з
Молодой хирург Абаськнн что-то писал на листочке бу
маги, в то время как старшая сестра хирургического отде
ления Галина Митрофановна жаловалась ему:
— С картошкой нынче будет туго, гниет, говорят, про
падает, поля водой залило. Вот все и ударились в лес за
грибами. Грибов, говорят, видимо-невидимо, и белый гриб
пошел, и черный груздь. Завтра я обязательно поеду в лес,
не посмотрю и на дождь. Будь что будет. А вы, Владимир
Анатольевич, не собираетесь? Ну, в огороде копаться у вас
времени нет, это я понимаю, но в лес-то, где нужно только
поднять с земли то, что выросло, неужели и на это у вас
не отыщется часа?
— Может быть,— сказал Владимир Анатольевич,— все
может быть...
Он не вникал в то, о чем говорила старшая сестра. Она
всегда болтает что-то о картошке, грибах и ягодах, огур
цах и помидорах. Она вечно что-то солнт, консервирует,
квасит, и, говорят, дома у нее все заставлено банками. Но
на операциях она действует быстро и ловко, с ней всегда
чувствуешь себя спокойно и уверенно. Вот только не любит
говорить на медицинские темы.
В больнице обеденный перерыв. В дождливую, унылую
погоду здесь особенно тихо и тоскливо. Но сейчас тучи рас
ходятся, и вот-вот выглянет долгожданное солнышко.
— Хоть дождь, все равно пойду! — решительно заявля
ет Галина Митрофановна,— Как же без грибов на зиму ос
таться! Правда, Владимир Анатольевич?
— Может быть, может быть...
444