5 / 39
НЕЛЛИ ПЕТРОВСКАЯ
БЕЛАЯ ЛИЛИЯ
История любви
Перевод Ирины МИТТА
Принято говорить о литературе
вообще, и в то же время выделять какую-
то ее часть, которая называется "женской
прозой", "женской поэзией". С позиции
феминисток это, конечно, весьма уязвимо.
Повесть Нелли Петровской "Белая
лилия" вполне может быть отнесена к этой
части чувашской литературы. Она была
хитом прозы 70-х годов, и я отчетливо
помню,
как
мы,
группа
чувашских
аспирантов, обучающихся в разных вузах
Москвы, жадно набрасывались на каждый
свежий номер журнала
"Таван Атал",
в
котором печаталась эта повесть. Нам
приходилось даже становиться в очередь
за новой порцией "перебоев чувств" Гали,
Гены и Нади - героев этого повествования.
Стилистика женской прозы проста: объяс-
нения в любви, томления, встречи героев
любовного треугольника, взгляды, жесты,
объятия. По канве разбросаны афоризмы
во славу любви, навроде "любовь красива
чистотой, жизнь - доверием друг к другу",
или "вот какова природа: дарует человеку
жизнь, любовь, а потом безжалостно
отнимает " и т.д. Череда пейзажей, среди
которых главное место занимает озеро с
белыми лилиями. Белая лилия как простой
и наивный символ всей вещи. Такая стили-
стика как целебный бальзам ложится на
душу и доярки, и школьницы-старшеклас-
сницы, и чувашских интеллектуалов. По
ней можно было осваивать арифметику
любви. (Хотя еще раньше я
начал
осваивать азбуку этой области людских
взаимоотношений
по
стихам
Педэра
Эйзина, но то была поэзия.)
Должен
признатья,
что
"Белая
лилия" была чуть ли не первым произ-
ведением чувашской прозы, прочитанным
мною целиком и взахлеб. Тем не менее,
перечитав повесть сегодня (хотя меня
сейчас более занимает в силу возраста тео-
рия вероятности любви, теория множеств
Любовей, что можно отнести к высшей
математике жанра), я вспомнил то время и
те перебои своих чувств, которые каждый
переживает
в
определенный
момент
жизни.
ЮЛ ХАРТ
Село, где я родилась и выросла, расположено в низине. На горизонте
показались долгожданные кроны деревьев, и я попросила водителя остановиться:
дальше я всегда иду пешком. Прекрасно понимаю, что в деревне меня никто не
ждет, но все равно настроение приподнятое, хочется добраться как можно
быстрее. Тучи опустились низко-низко, того и гляди, хлынет дождь. По обе
стороны дороги, низко клонясь друг к дружке, шумят колосья ржи. В их
незатейливом шепоте мне чудится дивная мелодия... Вот рожь кончилась, на
соседнем поле цветет люцерна - бескрайнее море желтых, белых цветочков, напо-
минающих маленькие звездочки. Каждая травинка, каждый цветочек кажутся
знакомыми, родными , словно здесь из года в год расцветают те же самые цветы и
травы, что и в моем детстве... А вот и кладбище. Я привычно свернула на дорогу,
ведущую к кладбищу. Там лежит моя мама. Я приезжаю к ней каждое лето.
Пробираясь среди деревянных крестов к заветному месту, я заметила свежую
могилу с новеньким памятником, взглянула на фотографию.
- Боже мой! Это же Галя!.. - В груди похолодело, не хотелось верить, но и
фотография, и имя - все ее, Галино. На серой плите - засохшая белая лилия.
Я растерянно застыла на месте. Перед глазами промелькнули не такие уж
далекие дни детства. Мои детские годы, ранняя юность связаны с Галей , без нее
невозможно представить ни одного дня из той жизни. Мы вместе готовили уроки,
бегали на ферму доить коров - помогали моей маме. В Галиных туфлях я немало
пробегала в клуб, ей поверяла свои первые девичьи секреты...
У могилы Гали я почувствовала себя маленькой, беззащитной. Сколько
простояла так - не знаю, рев мотоцикла заставил меня очнуться. Не разбирая
дороги, он на бешеной скорости объехал вокруг кладбища. Я узнала Аркадия. Так
и не притормозив, он помчался в село. Со стороны поля послышалась песня.
Должно быть, девушки возвращались с работы. Веселые голоса приблизились к
кладбищу и замолкли. Девушки на телеге негромко переговаривались. Но едва
отъехав от кладбища, звонкий голос снова устремился в небо, к нему