276 / 422
дится в наших руках. Я пойду на такой обмен. Но опас
ность в том, что наши могут пронюхать о такой сделке, что
. весьма нежелательно.
— О, я понимаю! — просиял Остерман.— Сохраню все
в строжайшей тайне, чего бы это мне ни стало, а если
понадобится, унесу эту тайну с собой в могилу...
— Я тебе верю, мой милый Фридрих! Значит, догово
рились: о наших переговорах с партизанами должны знать
только мы с тобой. В награду за верность получиш^ мою
сестру.
— Приказывайте, господин полковник. Я к вашим
услугам!
— Прежде всего возьми мою машину и отвези трупы
двух солдат из охраны куда-нибудь подальше от озера и
оставь в лесу. Д л я всех они пропали без вести. Потом иди
к старшему надзирателю тюрьмы, пусть освободит парти
занку, а ты сам отведи ее в лазарет. Пусть с ней до
поры до времени обращаются наилучшим образом, а по
том ты же отвезешь ее к партизанам и привезешь наших
женщин.
— Я понял вас! Разрешите выполнять?
— Действуй, дорогой!..
Остерман, обласканный начальником, которого не про
сто уважал,. а прямо-таки боготворил, ободренный обеща
нием выдать за него Эльзу, поспешил выполнять прика
зание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Карцер в абверовской тюрьме представлял собой желе
зобетонную коробку, без окон и вентиляционных устройств.
Койки не было, вся обстановка состояла из прикреплен
ного к полу металлического стула и грязного ведра без
дужки. Стены этой каморки всегда были покрыты пле
сенью, а с потолка капала вода. Человек, попавший сюда,
чувствовал себя заживо похороненным. Спать приходилось
только сидя, но если заключение в карцер сопровождалось
лишением сна, то вместе с человеком запирали сюда здо
ровенного пса, который тут же набрасывался на челове
ка, если тот садился или же падал на пол в полном изне
можении.
Человек, брошенный в эту яму, часто терял не только
представление о времени, но и рассудок. Некоторые, не
выдержав, кончали жизнь самоубийством.
272