282 / 422
должен был бы прежде всего встретиться с его любимой
женой. Не так ли?
— Конечно, так. Но на этот раз он выполнял не его
волю, а свою собственную...
— То есть?
— Бедняга по уши влюблен в мою золовку, а мы вся
чески его поощряем, ибо он единственный сын очень бога
тых родителй и к тому же — славный малый. Если мо
жете, устройте им свидание.
Конраду хотелось спросить, как относится к нему сама
Эльза, но, поразмыслив, решил, что Берта сразу же ис
толкует его вопрос так, как ей будет удобнее. «Спрошу
лучше у самой Эльзы,— подумал он.— Если захочет, рас
скажет...»
— Я подумаю,— пообещал он.— Вчера вы также упо
мянули о графине Бохеньской и ее дочери. Где они нахо
дятся в настоящее время?
— В домике садовника, в строжайшей изоляции. Вхо
дить к ним могут только трое: мой муж, старший следо
ватель и солдат, доставляющий им еду.
— К чему такие строгости, не понимаю...
— Чего тут непонятного? — удивилась Берта.— С од
ной стороны, они служат приманкой для Тадеуша Бохень
ского, с другой стороны, систематически подслушивая их
разговоры между собой, мой муж узнает о польском Со
противлении...
— Неужели ваш муж, полковник вермахта, стоит за
дверью и подслушивает разговоры женщин?
— Зачем же ему делать это самому? — презрительно
фыркнула жена полковника.— За него работает техника.
В стенах дома садовника установлены микрофоны.
— Вот оно что! А польза-то есть от такого подслуши
вания?
— Думаю, что есть. Как-то муж говорил об аресте од
ного доктора, большого друга семьи Бохеньских. Будто бы
адрес его конспиративной квартиры, где он скрывался,
узнали, подслушав разговоры этих женщин. Муж надеял
ся выяснить у доктора, где скрывается Тадеуш, но он не
ожиданно скончался в тюрьме.
— Наверно, не выдержал пыток?
— Вы думаете, у нас пытают?
— Не думаю, а знаю. В немецких тюрьмах повсюду
творятся беззакония. Тюрьма полковника Планка не
исключение,— сухо сказал Конрад, глядя ей прямо
в
глаза.
278