48 / 140
Начали разливать вино в стаканы, и оказалось, что
одного стакана, Казакову, не хватает. Все стали шутить,
смеяться. Петя под общий хохот принес из кухни боль
шой медный ковш, налил туда немного вина и, ухватив
его обеими руками, проговорил:
— Конечно, невесело на душе, когда мало вина в
ковше. Но я предлагаю, товарищи, тост за великую нашу
победу, за новые успехи в труде и учебе в новом, тыся
ча девятьсот сорок шестом году, за мирную, счастливую
жизнь, за крепкую дружбу нашу, любовь и так да
лее...-—И, оставаясь верным себе, добавил:—Только не
торопитесь, не пейте до дна, тостов еще много, а вина
мало.
Саламби краешком глаза наблюдала за тем, кто
как пьет. Саланов, Алмазов, Казаков выпили залпом.
Вирьялов отпил немного и сморщился.
У всех развязались, как говорят, языки.
— Почему Саламби не снимает платка, разве у нее
плохие волосы? — спросил Музу Вирьялов.
— Ой, что вы! С ее косой можно выступать в Боль
шом театре. Чудесная коса! У меня была точно такая
же, правда...
— А с кем из ребят она дружит?
— Она здесь ни с кем не дружит. Где-то в армии,
кажется, есть у нее жених.
— Интересно,— протянул Вирьялов, следя за Салам
би.— Если ее приодеть,— настоящая красавица! Нимфа!
Офелия!
— Вы — поэт, Леон! Скажите, пожалуйста, что-ни
будь о каждом сидящем здесь,— прошептала Муза, ко
кетливо улыбаясь.
— Анна Ивановна необъятна, как баобаб,— широко
растопырил руки Леон и, найдя свое сравнение весьма
удачным, добавил: — Надо записать это, пока не забыл,
пригодится...
— А Саламби?
— Она, как аракурия,— ответил Леон после некото
рого раздумья.
— Что это за аракурия?
— Есть такое вечнозеленое дерево, колючее, на него и
птица не садится, и ветви его нельзя обломать.
— Где вы видели, Леон, такое удивительное дерево?
46