47 / 140
— Ты волшебник, Анатолий,— вздохнул Саланов.—*
Хорошо, что тебя не ранило в руку. Это счастье. Золо-
тые у тебя руки!
—■По-моему, это ты волшебник,— улыбнулся Алма
зов.— Тебя вон смолоду называют новатором, преобра
зователем природы.
Его слова и улыбка понравились Саламби.
— Ну, что мои руки? — возразил Саланов.—Они го
дятся только для грубой работы.
И как бы в подтверждение он показал свои ладони.
— Я даже на балалайке не играю. Завидую музы
кантам. Впрочем, и сам могу виртуозно исполнить один
известный романс.— Он сел за пианино и принялся вы
стукивать пальцем... «Чи-жик-пы-жик, где ты был?»
*
Саламби шла рядом с Алмазовым. Долго ждала она
этой встречи. Почему? Неужели надеялась, что встреча
с фронтовым другом Валерия успокоит ее, облегчит ее
страдания? Нет, она любила Валерия, и ей хотелось
как можно подробнее знать о последних днях и мину
тах его жизни: о чем думал? что говорил? Ей близки
и дороги были люди, которые были близки и дороги
ему.
...И вот наконец-то она узнала все, что могла узнать.
Боль не прошла. Она стала острее...
*
Анна Ивановна встретила их у порога и напомнила,
что пора уже всем сесть за стол.
В комнате были Казаков с Большой Ниной и тот
самый парень, односельчанин Нины, которого Анна Ива
новна назвала «луна и солнце». Вирьялов, оказывается,
снова привез Соловьевой письмо от родителей.
Он был в черном бостоновом костюме, с черным бан
том вместо галстука.
Муза, заметив Вирьялова, засияла. Она познакомила
всех с Алмазовым.
Саламби села между Анной Ивановной и Салановым,
остальные попарно: Алмазов с Маленькой Ниной, К а
заков с Большой Ниной, Муза с Вирьяловым.
45