127 / 140
Сердце Алмазова терзали и обида, и злость, и рев
ность. Он мучительно осмысливал сейчас свою жизнь.
Да, он неплохо начинал. Никто тогда не сомневался
в его большом будущем. Товарищи относились к нему
с почтительным уважением. Правда, Саланов преду
преждал: «Как бы ранняя слава не вскружила тебе го
лову». Но он не хотел и слушать об этом, сердился. Он
было начал писать оперу. Первую ее часть хвалили про
фессора консерватории, композиторы. Опера осталась
незавершенной. Увлечение Музой, общение с Чушковым
и Ланкиным, легко дававшиеся успехи в творчестве сде
лали свое дело. Новые песни Алмазова подверглись кри
тике. Он обиделся, увидел в этом зависть недоброжела
телей. Именно так его настраивали неудачники. Они
твердили, что он «непризнанный гений». И он им пове
рил... Потом, катаясь с Музой на лыжах, повредил ногу,
около месяца пролежал в больнице и не поехал в кон
серваторию.
«Как же случилось, что ты, простой чувашский па
ренек, бегавший когда-то в лаптях и холщовых штанах,
так изменился?» — допрашивал себя Алмазов. Он вспом
нил китайскую поговорку, услышанную им когда-то в
Маньчжурии:
«Потерянное золото можно найти, но нельзя найти
потерянное время».
Он шел по набережной и не узнавал ее. Вдоль всего
обрывистого берега, который раньше обваливался, про
легла асфальтированная дорога. Вместо прежних дере
вянных перилок — белокаменная балюстрада. На буль
в а р е— цветочные клумбы. По обеим сторонам — моло
дые липы. Здесь было совсем по-другому, когда он встре
чался с Саламби.
Живо возник ее образ.
Он присел на скамью под молодой березой.
— Здорово,
с т а р и к !
— вдруг донесся откуда-то сбоку
знакомый голос.
— Вирьялов!..
Он приближался к Алмазову с распростертыми объя
тиями.
125