130 / 140
Алмазов покраснел от стыда и злости. А Вирьялов
продолжал:
— Они с Салановым высоко взлетели. Читал, как
хвалят их в газетах? Таланты! Новаторы!..
— Да, они действительно и трудолюбивы и талантли-
вы,— резко оборвал его Алмазов.
Вирьялов попытался смягчить разговор:
— Не по сто лет нам жить на этой земле, Анатолий
Александрович. Пойдем, выпьем по сто грамм в честь
встречи.
— Благодарю, я спешу,— ответил Алмазов и, не по
прощавшись, ушел.
*
Весь день Алмазов не мог освободиться от мучитель
ных воспоминаний: знакомые улицы, дома, деревья — все
напоминало ему о прошлом, о Саламби...
Вот двухэтажное белокаменное здание музыкального
училища. Здесь он познакомился с Федором Павловым,
слышал виртуозную игру Геннадия Воробьева. В памяти
всплыли слова старого учителя: «Истинный талант по
знается в труде, в уменье преодолевать трудности. Ес
ли ты всего-навсего цыпленок, то ветер собьет тебя на
лету, но если ты орленок, то ветер поднимет тебя еще
выше».
Алмазов с волнением перешагнул порог училища.
— Толя! Сынок! Ты ли это? — радостно встретила
его Анна Матвеевна. Она оставила свое вязанье.— Д а
веча была у Анны Ивановны, она сказала, что ты при
ехал. Неужели, думаю, не заглянет?
Он обнял ее за плечи.
— Да разве мог я вас забыть!
Старушка прослезилась, потом заулыбалась.
— Пойду, поиграю,— сказал Алмазов и поднялся в
класс.
Комната была пуста. Он откинул крышку роя
ля, слегка тронул клавиши. И вот они запели, загово
рили.
Веселое детство, юные дерзкие мечты, отчаяние и
надежда — все слилось в его импровизации. Рояль то
гремел, то звучал нежно, как гусли.
128