195 / 216
цатй-восемнадцати; судя По солидной обстоятельности и немно
гословности, с которой он держался, нетрудно было догадаться,
что он недавно закончил школу и считал себя уже вполне взрос
лым человеком.
— Ох, и погодка сегодня! — мечтательно произнес Борис
Николаевич счастливым тоном горожанина, вырвавшегося нако
нец «на природу». Он поправил длинной кривоватой палкой
сучья под котелком, потом стал прикуривать от занявшегося
пламенем конца палки новую сигарету,— Не погодка, а сказка.
«Тысяча и одна ночь»... Нам, горожанам, только и дано это по
нять, что значит такая вот ночка у костра, на речке. Кто у реки
живет, пригляделся ко всей этой красоте, тот в полной мере ощу
тить этого не может. Нет, не может... Душа здесь как-то рас
прямляется, и человеку с человеком на таком приволье легче
сойтись. Вот мы утром, как на катер садились, еще и знать не
знали, что есть на белом свете такие люди, как вы,— он обер
нулся к деду,— а посидели вместе, тишину послушали, закатом
полюбовались,— и словно всю жизнь знакомы. Сейчас вот уши
ца сварится, попробуем, что мы тут наварили, и совсем друг
про друга все узнаем, не так ли?
— Да уж так,— согласно кивнул дед Уртемий, не выпуская
трубки изо рта.— У нас, у деревенских, это быстро, мы на зна
комства охочие. Да и то, в своем-то селе все про всех знаешь,
а нового человека всегда интересно послушать. А уха... Что ж,
чем богаты, тем и рады поделиться, что имеем — пополам.— Он
замолчал, пыхнул трубочкой, выпустив небольшое едкое облач
ко дыма.
Борис Николаевич наконец раскурил сигарету, отбросил по
черневшую палку, устроился на бревне поудобнее.
— Да-а, у вас тут жизнь другая. А вот в городе некогда так
посидеть и поговорить, тихо, не спеша. Все бегом и бегом, то
в машине, то в метро — все опоздать боимся, все успеть надо.
И куда все торопимся, куда спешим? Поговорить с человеком
времени найти не можем. Знакомого встретишь, на бегу спро
сишь: «Как дела, как жизнь?» — и дальше бежишь, даже от
вета не расслышишь. Да и не нужен тебе его ответ, потому что
ты уже опять куда-то опаздываешь, а он задержать может. А у
человека, может, не ладится что-то, может, даже беда стряс
лась какая. Только во сне где-нибудь или в редкую минуту за
тишья вспомнишь вдруг, какие печальные, потухшие глаза были
у друга, пожалеешь, что мимо прошел, не остановился, не рас
спросил человека. Может, и помочь бы ничем не смог, а все же
выслушать человека иногда бывает куда важнее и нужнее не
медленной помощи. А вдруг и помочь бы смог... Так нет, все
бегаем...— Борис Николаевич умолк, стряхнул пепел.— Жизнь
такая, завихренная. Вот и мы все — в водовороте.— Он вдруг
спохватился: — Что ж это мы тут расфилософствовались? Ну-
ка, Микусь, доставай и наши припасы. Эх, жизнь! Когда-то еще
приведется попасть в родимые края, вот так посидеть с хороши
ми людьми? Надо это дело отметить.
191