193 / 216
емся с Наташей на улице, перебрасываемся словами и раз
бегаемся по своим делам. И никогда мы не касаемся прошлого,
словно его и не было, а если невзначай и вспомнится что, то
только в шутку.
Но когда я вспоминаю Ольгу, у меня всегда остро колет в
сердце и горечь подкатывает к горлу. Может, еще и поэтому я
не сумел стать хорошим мужем для моей бывшей жены... Кто
знает. А вспоминал я* ее часто. Особенно в последнее время,
когда остался один, а у друзей подраставшие дети уже пошли
в школу...
*
*
*
В 'листве искрилась капель после прошумевшего
недавно дождя, освежившего рощу. Я поднял голову, стряхнул
ветку, и сотни капель-иголок окропили лицо...
Оля-Оленька-Ульга, улетевшая песня моя! Мое несостоявше-
еся счастье! Грустная мелодия моей юности... Ты — ясный и чис
тый родник моей молодости, мои первые мужские горькие сле
зы... Ты мое мужание и преодоление слабостей, т й — радость
моя — Ольга моя ясная! Нет, не забыл я ничего из того, что
было с нами. Да и забудешь разве?
Пусть улетит в неоглядные дали заветная песня твоя, пропа
дет в поднебесье, заволочет ее туманом времени, но вдруг не
гаданно услышишь знакомые звуки, сложатся они в неповтори
мую мелодию — и снова дрогнет душа, всколыхнется на сердце
все, что было и помнится поныне...
И потянет тебя туда, обратно, в юность. Знаю, что вернуть
ся туда невозможно, но можно же все начать сначала. Еще не
поздно. Я-то знаю, что мои «Полевые солнечные тропы» роди
лись не сами по себе. Я знал, я верил, что когда-нибудь ты обя
зательно прочтешь мою книгу и все припомнишь...
Оля-Оленька-Ульга... Завтра, как и десять лет назад, опять
суббота, и я собираюсь в дорогу...