19 / 216
Дина ощутила, как подкатывает к горлу тугой комок невы
носимого отвращения и яростного бессилия.
— Ну пусти ты меня! Не хочу я с тобой тут ни сидеть, ни
говорить. Ты пьяный совсем, слышишь?.. Перестань!..
Ей не хватало сил вырваться из его объятий и гадко было
от его цепких рук, бегающих по ее телу. Она отталкивала его
руки, его лицо, жадно тянущееся к ее губам.
— Я же знаю: не будешь ты меня ждать два года,— бормо
тал Виталий.— Школу кончишь — фьють! — замуж выскочишь...
И то — красавица! А чем я хуже? И не надейся! Моей будешь!
Кочергин так решил...— в голосе его прорвалась угроза.
Хоть и пьян парень, а понимает, что если сегодня не уломает
девушку, не видать ему ее больше, как своих ушей. Удачный
случай выпал, вот и лови момент. А то после локти будешь ку
сать от злости. Да и девушкам нравится, когда в парне сила
есть. А ломаются все так, для виду...
Видя, что Виталий совсем не слушает ее и наглеет с каждой
минутой, Дина со злостью закричала ему прямо в лицо, в за
мутненные
глаза:
— Подлец! Мразь несчастная! Пусти меня сейчас же! Убери
свои поганые руки! — Она что есть силы ударила его по лицу
и столкнула с дивана.
Виталий/ не ожидавший отпора, растянулся на полу.
Воспользовавшись его минутной беспомощностью, Дина кину
лась прочь из комнаты. Выбежала в сени, дернула ручку, но
дверь не поддалась... Виталий выскочил за ней следом, но в се
нях было темно, и он всем телом ударился прямо в закрытую
дверь... Дина молниеносно прошмыгнула мимо него обратно в
комнату и, захлопнув дверь, накинула крючок. Отдышавшись,
она заметила торчащий в скважине ключ и повернула его в
двери. Сердце у нее колотилось, как у загнанной птицы, руки
мелко дрожали, но, странное дело, страха она не испытывала —
только тягостное отвращение к тому, кто кряхтел и ругался за
дверью.
Схлопотав пощечину, парень совсем взбеленился... Но, выбе
жав вслед за девушкой, так шваркнулся головой о железный
шарнир двери, что исКры посыпались из глаз, и он едва не сва
лился от боли. На мгновенье он застыл, ничего не соображая,
но когда чуть отпустила боль и прояснилось в голове, он начал
сердито дергать ручку двери, не переставая ругаться.
— Открой сейчас же, иначе двери разнесу, мать твою так!
Слышишь!.. Смеяться надо мной вздумала?.. Над Кочергиным?
Д а не родился еще такой человек... Слышишь, кому говорю, от
крой дверь — хуже будет... Доиграешься — плакать будешь...
Дверь, крепкая, новая, даже не скрипела от ударов его кула
ка, только позванивал в скважине ключ, словно издеваясь над
хозяином...
То ли заслышав шум в доме, то ли просто проявляя показное
усердие, громко залаяла спущенная с цепи собака, и лай ее
разнесся далеко по селу, всколыхнув сонную тишину. Но бре
15